Богатые и жадные

Автор: Алина Тукалло

Швейцарец Штефан Йэгги, доктор экономических наук и финансовый аналитик, в поте лица трудился в крупнейших банках мира, в том числе в цюрихском «Кредит Свисс». Пока не открыл собственный фонд и удачными инвестициями в Восточной Европе не заработал себе финансовую свободу. Теперь он живёт припеваючи на дивиденды, но не прекращает искать золотую жилу

Штефан  Йэгги

Инвестирование, вообще игры с деньгами – работа адреналиновая?

– Говорят, инвестировать – это как в казино играть. Думаю, даже более рискованно! В казино хотя бы понимаешь, что тебя ждёт. Знаешь историю с гориллой? В 90-е газета «Уолл-стрит джорнэл» объявила конкурс. Пригласили лучших, самых высокооплачиваемых финансовых стратегов, и они должны были прогнозировать, какие акции будут расти в цене. И забавы ради взяли в эту компанию гориллу – ей дали стрелы, и она их бросала в мишени-акции. Были годы, когда она была худшей, но однажды она выиграла. И это было так неприятно, что эксперимент тут же прекратили. Надеюсь, её хоть угостили бананом...

А что больше работает на удачу? Что говорит ваш опыт? Аналитика, знание рынка, интуиция или чистое везение?

– На интуицию полагаться очень опасно. Я из своего опыта знаю – когда слишком оптимистичен, проект может провалиться, а где осторожен, видишь проблематику, там лучше получается. Джордж Сорос, один из самых успешных инвесторов, говорил, что после сделок, которые потом оказывались самыми удачными, он чувствовал боль во всём теле, не мог спать от страха. Так чувствовал риски.

Вообще-то говорят, что нужно диверсифицировать, вкладываться в разные проекты, тогда не потеряешь всё своё состояние. Но тот же Сорос любил делать ставку на одну карту. Так он однажды и разбогател, купив акции Банка Англии. Да и позднее он ставил не два процента, а тридцать или пятьдесят процентов своего состояния, заключая одну сделку.

Я считаю, во главе всего в этом деле – эрудиция: нужно разбираться в разных областях. Изучить объект, но не слишком детально – если знаешь слишком много, теряешь обзор. Когда прочитаешь пятьдесят отчётов про «Дойче Банк», уже не захочешь связываться – обязательно, как мы говорим, найдёшь волос в супе. В «Кредит Свисс» меня как-то временно перевели в отдел информатики, в которой я абсолютно ничего не понимал. Но мне оставили мою карту для пользования «Блумбергом» – это крупнейший портал, где можно получить доступ к ценам на мировых биржах, облигациям и ценным бумагам. Я был единственный с этой картой, и все айтишники собирались у меня, штудировали «Блумберг» и давали мне советы по фирмам в своей области. Более неудачных вложений я никогда не делал: акции, которые я купил по пятьдесят евро, упали до трёх! Эти ребята – они все профессионалы, но тут нужно уметь взглянуть на проблему свысока, как с вертолёта. Тут большую роль играет психология, а большинство инвесторов не специалисты в той области, в которую они вкладывают.

Есть у банкиров профессиональные заболевания? Стрессов всё-таки много.

– Как и соблазнов… В целом контроль на высоком уровне, но есть отдельные случаи, когда банкиры пользуются счетами клиентов без их ведома. Слава богу, в моей практике таких авантюр не приключалось. Раньше много пили, обед с клиентами продолжался часов до пяти (а мы обедаем в двенадцать), выпивали по нескольку бутылок вина, и ошибок во второй половине дня делалось намного больше, чем утром. Притом это касалось даже руководства. Однажды директор одного крупного банка пригласил меня в ресторан. Мы пообедали, выпили красного, но в моём бокале ещё осталось вино, и, уходя, я обернулся и заметил, как он допивает из него остатки. Про этого директора уже ходили слухи, что он неравнодушен к спиртному, но тут я увидел своими глазами. Я даже предложил ввести для своей команды сухой закон, вплоть до анализа крови на алкоголь. Меня вызвал начальник и сказал, что об этом не может быть и речи – банком может заинтересоваться пресса. Теперь пьют намного меньше, чем двадцать-тридцать лет назад, правда, некоторые молодые банкиры подсели на кокаин.

Когда речь идёт о деньгах, человек, как и во многом другом, часто не знает границ. Немногие могут сказать себе: у меня есть сто или двести миллионов – хватит! Все хотят больше и больше. Для некоторых не так важны деньги, как власть. Бывает, в какой-нибудь фирме топ-менеджер не такой уж богатый, но ему многое оплачивается – пятизвёздочный отель, частный самолёт, шофёр, и власти у него много. Ведь если у тебя десять, пятьдесят или сто миллионов, жизнь от этого принципиально не меняется, но если есть власть над сотнями или тысячами – это сила.

Даже если мы представим себе общество без денег, равенства всё равно не будет. Во время приватизация в Чехии государство выдавало ваучеры и все получили поровну. Но очень скоро одни их пропили или просто истратили, а другие скопили. Уже через несколько недель было неравномерное распределение капитала.

Многие не задумываются о том, насколько взаимосвязаны деньги и время. Кто может ждать, отказаться от каких-то вещей, чтобы копить, тот будет вознаграждён. Проценты – награда за терпение, ожидание. Одни думают в перспективе – что они оставят детям. А есть те, кто очень много получает, но сразу же тратит по принципу: «Я живу здесь и сейчас». Я наблюдал это, работая в банке. Больше чем у половины швейцарцев нет сбережений на счёте. Им начисляют зарплату, но она не задерживается. Конечно, они могли бы откладывать, но тут опять менталитет – хочется путешествовать, покупать дорогую одежду. Общество ориентировано на потребление. Я замечаю, что моё поколение намного бережнее относилось к деньгам, чем наши дети и внуки. Мы не покупали еду на обед в кафе – мы брали с собой из дома бутерброд. Мы копили для определённой цели, например, купить маленький велосипед. Сам я – из экономных, моя мать – такая же, да и у моей бабушки была минимальная пенсия, она экономила на свете, покупала одно пальто раз в три года, да и то подешевле, но каждый внук обязательно получал от неё по двадцать франков. И никогда не было впечатления, что она страдает или недоедает.

Так деньги именно для того, чтобы наслаждаться жизнью и получать разные, в том числе материальные, удовольствия, разве нет?

– У нас есть выражение: «У богатых учатся экономить». Я знаю одного фабриканта-миллиардера – он принципиально летает только эконом- классом, а записи делает на использованных конвертах.

Моя подруга как-то добиралась из Женевы в Ниццу в одном самолёте с Ингваром Кампрадом, основателем ИКЕА, причём она – бизнес-классом, а он – эконом. Да и в Швейцарии он полжизни прожил лишь потому, что налоги не так кусаются, как его родные шведские.

– Когда я работал в банке, мои клиенты-мультимиллионеры, приходя в банк на встречу, просили пользоваться банковским телефоном, чтобы сэкономить на звонках. Очень радовались, если им оплачивали кофе... Я и сам могу раздражаться, если кофе где-нибудь стоит на двадцать раппенов дороже, чем обычно. Швейцарский писатель Петер Биксель сказал как-то, что жадность швейцарца растёт, когда суммы уменьшаются. Я считаю, это хорошая черта, она в чём-то объясняет наше богатство: когда умеешь быть экономным в мелочах, это сказывается и на больших суммах. По своему опыту могу сказать, что люди, которые сделали много денег и сумели их сохранить, а это две совершенно разные вещи, умеют радоваться простым вещам, которые ничего не стоят, – птичка на веточке, красивый пейзаж, закат. На этом много можно сэкономить. И, кстати, богатые швейцарцы не показывают своё богатство, наоборот, стараются его спрятать.

Зачем прятать? Криминальность в Швейцарии равна нулю, похищать их, их детей и внуков никому не придёт в голову.

– Прячут богатство, чтобы не слишком сильно выделяться. Это уже вопрос культуры: демонстрировать богатство – моветон. Кичатся этим только нувориши…

А как лучше всего сохранить деньги?

– Правильно их вкладывая. Деньги делают деньги. Мой девиз – в первую очередь не потерять, а уже во вторую очередь – заработать. Многие очень богатые люди консервативны, для них важнее сохранить, чем умножить. Дело отчасти в возрасте – чем старше, тем более осторожен. По научной теории, риск в инвестициях – не что иное, как рыночные колебания, а они скачут то вверх, то вниз и с трудом поддаются прогнозам. Колебания – это одно из измерений, другое – время: нужно ориентироваться на временной горизонт. Он должен быть от двух до пяти лет, меньше этого срока вкладываться не стоит. Чем дальше временной горизонт, тем больше шансов, что поймаешь момент позитивного колебания и, если захочется, продашь акции с прибылью.

Те, кто заработал миллионы на инвестициях, готовы были отдать свои накопления надолго. Вот тут большая разница между трейдером – он ориентирован на короткий срок, и инвестором – он думает о будущем. Трейдер может заработать (или потерять) огромные деньги за день или за несколько часов. Они и по характеру другие, нервные, в смартфон всё время пялятся. Им, чтобы защититься от потерь, нужно постоянно следить за ценами, а они очень быстро меняются.

Как ты инвестируешь для себя и своих клиентов?  

– По принципу – сохранить. Поэтому я обязательно оставляю достаточно свободных денег на счёте. Конечно, есть опасность инфляции, но я храню их в швейцарских франках – это стабильная валюта. И я инвестирую в недооценённые предприятия. Тут надо учитывать два критерия – балансовую стоимость предприятия и его прибыль. Сравнивать, как оцениваются фирмы, – необыкновенно захватывающий процесс! Взять, к примеру, «Амазон» и «Газпром». «Газпром» зарабатывает около 10 млрд в год, нетто, со всеми вычетами, обычно даже больше. Он оценивается на бирже в 50 млрд, эта стоимость невероятно занижена. «Амазон» зарабатывает около 2 млрд в год, а оценивается в 800 млрд. Это же безумие!

Откуда такая пропасть?

– Рассуждают так: «Газпром» – это плохой Путин, в нефти и газе через двадцать лет не будет проку, потому что основной энергией будут Солнце и ветер. А за «Амазоном» будущее, и скоро все будут скупать исключительно его акции. Я не согласен c этой точкой зрения: я бы предпочёл российский холдинг, но, оказывается, я не прав. За два года «Газпром» остался на том же месте, а акции американского интернет-магазина выросли больше чем в два раза.

Я как-то уже дал маху с «Амазоном». В 1998 году Джефф Безос, его основатель и владелец, приехал в Цюрих продавать акции тогда ещё малоизвестного книжного интернет-магазина, и ему было непросто их сбыть. Швейцарии огромные частные капиталы даются на хранение, и банки должны их куда-то вкладывать. Существует практика роуд-шоу – основатели фирм, начинатели новых проектов, чтобы увеличить капитал, который им нужен на развитие бизнеса, ездят по крупным финансовым центрам и ищут потенциальных инвесторов. Презентация Джеффа мне тогда показалась недостаточно убедительной – он выставил на рынок ценных бумаг три миллиона акций по двадцать долларов за штуку. И вот один мой сотрудник, а я в то время был начальником управления ценными бумагами в банке «Кредит Свисс» в Цюрихе, без моего ведома купил по этой цене акции для своих клиентов. И только открыли продажу на бирже, акции упали до тринадцати долларов. Жутко неприятно! Я попросил его продать, когда они опять поднялись до двадцати – чтобы без потерь для клиентов, но он ответил, что сделает это только под дулом пистолета. Я требовал продать, он настаивал на своём, и в конце концов ему пришлось уволиться. Когда я через два года случайно встретил его в Цюрихе на улице, акции «Амазона» были по двести долларов. Я извинился, но он не держал на меня зла. А сейчас эти акции – по полторы тысячи. Если бы я знал! А Джефф Безос – самый богатый человек в мире.

Как высчитать, где удачный рынок для инвестиций?

– В нашей работе важно быть в нужном месте в нужное время. И поскольку мы не пророки и у нас нет магического кристалла, большую роль играет везение, удача. До того как восточноевропейские страны вступили в Европейский союз и бизнес, а также коммерческая недвижимость там подорожали, было очень выгодно вкладываться туда. Кто успел сделать это вовремя, получал очень хорошие дивиденды. Мой инвестиционный фонд особенно вкладывался в Румынии.

После распада СССР в Румынии была популярна одна схема, как заработать. Тогда объявили реституцию, но во многих случаях недвижимость уже нельзя было вернуть её прежним владельцам и компенсацию выплачивали акциями фонда. Подразумевалось, что правительство выставит эти акции на биржу, но поначалу этого не случилось, что сильно сбило цены на них. К тому же пустили слух, что этот фонд – пузырь, надо продавать акции, а ведь многие из бывших владельцев были к тому моменту стариками.

Однажды мой румынский партнёр позвал меня к профессору, его бывшему преподавателю в университете, его дом в Бухаресте стоил 4 млн лей – это миллион евро. Что сделал мой партнёр? Положил на стол двести тысяч евро, наличными. И вот дилемма: или гипотетический миллион неизвестно когда, или эти наличные прямо сейчас… У профессора навернулись слёзы, в конце концов он согласился на двести… А я стоял рядом – и мне было так стыдно. Позже мне объяснили, что профессору нужны были деньги на операцию, он очень хотел увидеть внучку, которая живёт за границей… С точки зрения морали сделка была крайне сомнительной. Но по факту для инвестора – удачной.

Во что именно ты инвестировал в Румынии?

– Мой фонд вложился в сеть отелей – тридцать гостиниц на побережье, в завод по производству сельскохозяйственной техники и оборудования, в фабрику по пошиву рубашек – там, кстати, «Дольче и Габбана» шьют, но у нас и свой собственный бренд есть.

Я слышала, ты ещё золото копаешь?

– Золотые прииски «Розия Монтана» в Карпатах, так называемое золото Дакии, – это крупнейшее в Европе месторождение золота, добыча тут велась в течение двух тысячелетий, но в 1997 году их закрыли, потому что румынское правительство работало без мер предосторожности, по старым технологиям, с использованием ртути и в конце концов это оказалось нерентабельно. Подключив новые технологии, в Розия Монтана можно добыть ещё триста тонн золота. Когда румыны закрыли рудники, лицензию на добычу купила одна серьёзная канадская фирма. Они расчистили шахты, прорытые ещё римлянами, в последнее время заваленные обломками пород и разным мусором, и сделали из них музей. Канадцы даже построили очистительную станцию, чтобы устранить остатки тяжёлых металлов, оставшихся от их предшественников. Потрясающе!

Но было одно «но»… Противники проекта. Однажды мы, группа потенциальных инвесторов, встретились с ними. Активистка из Западной Европы производила впечатление умалишённой – ни о каком конструктивном разговоре не могло быть и речи, она обвиняла нас в том, что мы собираемся отравить людей, и заявила, что согласится только на экологический туризм в этой прекрасной нетронутой долине. Нетронутой?! А как же две тысячи лет добычи золота? Наоборот, там же всё было раскопано и брошено, а канадцы по окончании работ обещали засыпать карьеры землёй и засадить их лесом. Второй оппонент, активист из «Гринписа» Румынии, как из автомата, выпалил пару заученных фраз про отравление окружающей среды. Третий, якобы пастух, на самом деле, как потом мы выяснили, мошенник, за все годы его «оппозиции» – по сути, лицедейства, ему выплатили гонорар в двести тысяч евро. Для Румынии это огромные деньги!

А потом мы встретились с мэром деревни. Оказывается, жители очень обрадовались, когда приехали канадцы, – у них появилась надежда. Ведь Розия Монтана – регион рудников, шахты кормят людей, а другой работы там практически нет – для сельского хозяйства земля непригодна. В долине даже проводился референдум, и более восьмидесяти процентов населения проголосовало за рудники.

Было очевидно, что аргументы противников совершенно необоснованны и очень сомнительны, и я купил акции для себя и для своих клиентов. Кто же мог подумать, что за той активисткой стоят колоссальные деньги и могущественные фигуры, не буду называть имён, которые хотят сами получить этот лакомый кусок?! Но делается всё это под прикрытием лозунгов о защите окружающей среды, задействованы неправительственные организации, устраиваются демонстрации в Бухаресте. Даже принц Чарльз категорически высказался против добычи золота, разумеется, публично и даже купил в Розия Монтане землю: целый квадратный метр! Но сам не потрудился приехать и посмотреть на всё собственными глазами. Зато теперь, если будут копать шахту, придётся экспроприировать собственность будущего английского короля.

Чем запугивают активисты? Тем, что для извлечения золота из руд канадцы предложили метод цианирования, но это стандартный способ золотодобычи, разрешённый в ЕС, и цианид, или синильная кислота, будет использоваться в небольших дозах.

Лицензия канадской фирмы заканчивается в следующем году. Обыкновенно она легко продлевается, но канадцы уже опустили руки – они с румынами вообще не хотят больше связываться. Они обратились с иском во Всемирный банк в Вашингтоне, чтобы получить от полутора до двух миллиардов неустоек. А кто будет платить? Не миллиардеры же, которые гоняются за этим золотом, а румынское государство, и это вместо того, чтобы получать прибыль от добычи. И теперь будет ещё сложнее привлекать инвесторов в эту страну – вот такую медвежью услугу сослужила оппозиция. В целом народ настроен очень пессимистично. У меня, кстати, сейчас проект на золотых рудниках Челопеч в Болгарии, и там совсем другая картина.    

А у вас нет инвестиций поближе – биткоинами, к примеру, не торгуете? Всё-таки это ещё одна из специализаций Швейцарии: кантон Цуг, по аналогу с Кремниевой долиной, называют Криптодолиной.

– Мои коллеги торгуют, но я не верю в криптовалюту. Может, я просто старый осёл и я ошибаюсь, но, по-моему, этот гешефт недостаточно прозрачен. За обыкновенными деньгами – банкнотами, которые печатаются Центробанками, обычно стоит экономическая мощь страны. И Швейцария – прекрасный пример того, как деньги остаются стабильными.

Сейчас ты свободен в финансах? Изменилась как-то твоя жизнь?

– Благодаря моим удачным инвестициям я смог бросить работу в банке – мне больше не надо писать дурацкие отчёты, я сам себе хозяин. Теперь я могу заниматься тем, что доставляет мне удовольствие. Я же не всегда занимался управлением вкладами. Сначала я работал ассистентом директоров крупных банков, писал им речи. Но по-настоящему меня всегда тянуло к литературе, русским авторам. Например, я всегда читал с удовольствием Толстого, Чехова. Теперь я беру уроки литературного мастерства у молодой красивой писательницы и пишу рассказы. Сейчас мне кажется, что литература – это нечто более ценное и значимое: она может приносить радость людям, развлекать или чему-то учить. А что такое инвестирование? Перекладываешь пакеты акций туда-сюда. К тому же, должен признаться, инвестировать стало сложно. На рынке появились крупные американские фонды: у них есть компьютерные программы, действующие на основе алгоритмов. Они двигают (меняют) рынок с секундной скоростью, причём без каких-либо эмоций. И что делать человеку? Имитировать машину? Долгое время я недооценивал этот факт, а теперь пришлось признать – у рукотворной работы нет шансов против конвейера.