Автор: Диляра Тасбулатова
Трибунцев, которого долго считали актером эпизода, хотя в театре он играл и в шекспировских пьесах, и играл заметно, не боится разнообразить репертуар – от графа Кента до российского обывателя, от издевательской короткометражки до сложной главной роли. Такого диапазона, может, сейчас нет ни у кого.
Гении эпизода
...Существует целая когорта актеров-эпизодников, кому по тем или иным причинам, из-за досадной ли случайности, произвола ли начальства приходится прозябать в качестве «вставных номеров», появляясь на экране на две-три минуты. И зачастую это не просто забавные, приглашенные ради смеха и «оживляжа» чудики экзотической наружности, а большие, значительные, иногда и великие исполнители.
Примеры? Пожалуйста. Фаина Раневская или, скажем, Владимир Басов: одна всю жизнь мучилась своей невостребованностью, хоть и была всесоюзной знаменитостью, другой, видимо, отчаявшись, сам принялся за режиссуру. Басов, правда, утверждал, что, мол, роль надо «брать на вес»: маленькая она или большая, не суть, главное - сыграть на всю катушку и запомниться зрителям. И это ведь не голословные, для самооправдания, утверждения: басовского полотера до сих пор цитируют все кому не лень, хотя уже более полувека миновало. Раневскую же знают даже нынешние подростки, наравне, может, и с Гарри Поттером.
…Такая же судьба, кстати, была и у Виктора Павлова, ни одной главной роли, почти всегда эпизоды – чуть побольше, иногда совсем короткие, если повезет – второстепенная, но все же роль, а не трехминутный вставной номер. Запоминался же, как это было в «Месте встречи», именно он, в образе случайной жертвы очередного геноцида типа продразверстки. Если бы не Панфилов, сложная судьба ждала бы и великую Инну Чурикову, которую не особо приглашали даже после ее триумфа в двух шедеврах, фильмах «Начало» и «В огне брода нет», где она играла как раз главные роли, и КАК играла.
…Басов, конечно, в своем роде прав - роль, какая бы микроскопическая ни была, надо, разумеется, брать «на вес», только так и надо, но… Обидно, наверно, чувствовать в себе талант (а талантливый человек всегда знает себе цену, как бы ни скромничал), быть, как тот же Басов, перфекционистом, и при этом мириться с тем, что ты лишь на подпевках у главных, всенародно любимых, почитаемых. Оттого что эти фильмы помнят благодаря не центральным персонажам, а эпизодникам, им самим не легче.
Божья роса
…Тимофей Трибунцев, относительно новое открытие российского кино, хотя и играет лет с 15-ти, то есть начал почти ребенком (у себя в Кирове, откуда он родом) – тоже почти всегда был занят в эпизодах. Ему и пятидесяти нет, а фильмография у него обширная, десятки фильмов, однако, как можно догадаться, большинство из них – эпизоды. Там «дурака сваляет», здесь отпляшет, изобразит то деревенского увальня, то городского гопника, то незадачливого циркача, как у Прошкина в «Орлеане», то очередного соседа-алкаша, то… Всего и не перечислишь.
Ясное дело, что он всюду хорош, невероятно точен и подробен каждым своим лицевым мускулом, да и телесной пластикой тоже (такие актеры в принципе редко рождаются, природа его органики – лицедейская), но опять-таки, из-за «негероической» внешности он, казалось бы, навечно был обречен на судьбу эпизодника.
Эпизоды, правда, были разные: и один из лучших – в фильме Сергея Лозницы «В тумане», по Василю Быкову, где Трибунцев играет полицая, сумев в короткий эпизод вместить то, что уже стало штампом, то бишь - банальность зла. Пусть это и эпизод, но один из самых мощных в картине – обыденная интонация героя Трибунцева, привыкшего между делом кого-нибудь пристрелить, повесить, сдать немцам, поизмываться, - запоминается, да так, что мороз по коже.
Не знаю, можно ли назвать «эпизодическими» его роли у Жоры Крыжовникова в двух короткометражках, «Нечаянно» и «Проклятие», фильмов-коротышек и при этом чемпионов ютуба, причем совершенно заслуженно. Настоящее народное кино, в соцсетях все друг друга спрашивали: как, вы еще не видели?! Во дает Трибунцев! Что правда, то правда: Колян, его персонаж, даст жару, да так, что на «Кинотавре» эту короткометражку наградят как лучшую.
«Нечаянно» - двадцатиминутный этюд о том, как наведавшись в Новый год к старухе соседке за солью, обычный вроде обыватель, из тех, что в воскресенье по пивасику вдаряет, нечаянно ее …убил. Просто так, не по злой воле, случайно и даже в своем роде беззлобно (!) лишил человека жизни – бедная старуха, добрейшая душа, повернулась к нему спиной, потянувшись за пирожками, хотела угостить, а ему вдруг стукнуло в дурную башку огреть ее молотком по затылку.
Убил и сидит как дурак: вот что теперь делать? Ведь и не хотел вроде: я это…как его… сам не знаю… это… В порядке самообороны, вот! «Ты что, совсем дебил?» спрашивает Коляна «брательник» его жены, – ку-ку совсем? Зачем?». Брательник, разумеется, сокрушается вовсе не потому, что ему жаль соседку, а уже прикидывает, что им всем теперь делать-то? Еще и в самый Новый год – отпраздновали называется, за солью пошел, идиот… Скоро вон куранты пробьют, а тут такое…В общем, неувязочка вышла.
Дальше происходит вот что: постепенно квартира заполняется – пожаловали еще и мамаша убивца в компании с его тестем, и вот они все вместе, вчетвером, жена, шурин и родители, хрумкая оливье и пялясь в телик, с набитым ртом обсуждают, что делать с трупом, по ходу комментируя новогодний концерт и всех этих Биланов и Басковых.
В общем, как ни крути, опять-таки получается та самая банальность зла, иначе не скажешь. И совершенно беспощадный диагноз глубинному народу с его «мировой отзывчивостью», зомбированному теликом, и как-то нехотя, между делом, вяло реагирующему на всё, что бы ни случилось. У них, понимаешь, свежий труп в соседней комнате, старая знакомая причем, добрая бабушка, многолетняя соседка, а они увлеченно обсуждают, из «этих ли» Билан с Басковым. Мне это напомнило один ужасающий эпизод, когда у нас в подвале играли в карты рабочие, а за трубой валялся …труп. Ну, выпили, поссорились, один из них ее толкнул, ударилась, погибла, трагедия, всё понятно. Как говорится, бывает, чего только не бывает. Хотя самого виновника этого удивительного собрания там не было, дружки его преспокойно резались в дурака рядом с трупом. Вы что, совсем уже? – спросила я их тогда, прямо как коляновский шурин. Пожали плечами – да он это НЕЧАЯННО, так получилось, говорят. Какая римская бесстрастность, надо же, просто на зависть.
Так вот, персонажи этого фильма тоже ничуть не переживают: им важнее ориентация поп-звезд из телика, понятно, ее и обсуждают весьма увлеченно. И вот, без конца перетирая чушь, уже намеренно и даже не сговариваясь, по зову, так сказать, души и по ходу дела семейка душит полиэтиленовым пакетом сына старухи, который пришел ее навестить, набросившись скопом и деловито переговариваясь («пакет неси»), чтобы скрыть первое убийство. Я понимаю, что это, так сказать, гиньоль, нас пугают, а нам не страшно, но все же нет, страшно. И еще как страшно…
И ужас этого кромешного сюжета во многом аккумулирует в себе лично Трибунцев. Этот равнодушный, скользящий взгляд идиота, куда-то в сторону (когда-то таким взглядом, в сторону, веселил нас Крамаров, но эта фишка, часть его комедийной маски, придавала ему дурашливое обаяние), взгляд постороннего, нежити и нЕлюди, вкупе с заиканием и неумением хоть одну фразу соорудить без запинки - эт самое, короче, - делает этот образ архетипическим. Хотя все смеются (говорю же, миллионы уже посмотрели), но помилуйте, над кем смеемся, над собой смеемся. Вот он, герой нашего времени, простой, проще уже некуда, человек с его «сложным», как нам сто лет талдычили, внутренним миром, надежда и опора.
Ведь если вдуматься – жуть: что у нас в жизни есть? Телик и вот это, немогота наша, скорбное бесчувствие, как писал Венедикт Васильевич – «что бы ни случилось с моей страной, во дни сомнений, во дни тягостных раздумий, в годину любых испытаний и бедствий - эти глаза не сморгнут. Им все божья роса».
Минута славы
…В другой короткометражке, «Проклятие», тоже снятой за один день режиссером Крыжовниковым (жаль, что новому Рязанову нечасто дают постановки), Трибунцев - почти все время один в кадре, играя актера, который по сюжету проходит пробы. «Там один это, гэбешник, в общем, это… нуар такой, пришел к Богу… Через убийство пришел, между прочим – верит, что убитый им попал в рай». Это Трибунцев пересказывает сюжеты сериалов, где он якобы снимался - отличная пародия на нашу телепродукцию, где православные проститутки учат нравственности олигархов или из девушки Маши тащат органы, чтобы пересадить мальчику Мише - по ее, впрочем, доброму согласию тащат, не подумайте плохого. Даже в таком коротеньком фильме, минут, кажется, на семь, Трибунцев демонстрирует высокий класс виртуозного владения профессией. Не Гамлет, конечно, но ведь в театре он как раз играл и в шекспировских пьесах, и замечен и призами отмечен был именно в них…
Сцена из спектакля "Борис". (Совместный проект продюсера Леонида Робермана и Музея Москвы)
Напрасно его в главных ролях редко используют, да и в других амплуа - тоже: не все же играть чудиков, алкашей и мерзавцев, как например, в «Празднике», фильме о Ленинградской блокаде, слегка условном, впрочем.
Трибунцев может быть и аристократичным, как в «Пелагии и белом бульдоге», экранизации романа Акунина; может играть и исторические персонажи – собственно, он всё может, лишь бы маска не приросла к лицу. Причем не по его воле – сам он, думаю, рад всякому эксперименту, экстравагантному персонажу, который был бы ему впору, выдающейся драматургии. Ибо уж он-то никогда не растеряется в предлагаемых обстоятельствах, какими бы экзотическими они ни были…
На рандеву с бесом
Интересно, что все эти благие пожелания наконец сбылись – четыре года назад, благодаря режиссеру Николаю Досталю и драматургу Юрию Арабову. Причем в «православной комедии» (!), новоприобретенному, благодаря Арабову, жанру, в фильме «Монах и бес», где Трибунцев играет монашка, искушаемого бесами.
Во сюжет, как говаривал полотер в известном фильме: официальные клирики пришли в недоумение, хотя и они не одним миром мазаны, есть и в лоне Церкви свои интеллектуалы. Арабов, кстати, когда-то и сам хотел принять послушание, что уж там его отвлекло, не могу судить, знаю, но заметный след все же оставило: многие его сценарии, и «Чудо», и «Орда», и «Фауст» - как раз о взаимоотношениях человека с Богом. А уж «Фауст» - вообще еретический: человек, как считает Арабов, пострашнее самого сатаны, сам кого хочешь искусит. Может, и самого сатану – такой вот, не пугайтесь, был месседж у этой интерпретации: мысль оригинальная, хотя Арабов здесь покусился на одну из самых великих книг Европы.
Кадр из фильма "Монах и бес"
Здесь же, в «Монахе и бесе», как уже было сказано, «православной комедии», бес помогает и будто вселяется в самого неказистого, смиренного с виду послушника, заики и тихони. А вселившись, делает свою жертву необыкновенно речистым, на шутовской манер – вечно он сыплет пословицами да поговорками, демонстрируя блеск своего остроумия и находчивости. Не очень представляю, кто бы мог в современном российском кино сыграть этого монашка так, как это делает Трибунцев: его герой, Иван-Семенов-сын, рискует стать персонажем классическим, на манер лесковского Левши. Арабов, между прочим, и не скрывает, что вдохновлялся Гоголем и Лесковым: диалоги в этой картине – ювелирная стилизация, когда старинная русская речь, да еще с церковнославянскими оборотами, вкраплена в современную, да так, что швов не видать.
Ансамбль тоже подобрался на зависть: Борис Каморзин в роли трусоватого игумена, в чей нищий приход пожаловал этот чудик, у кого белье само собой стирается, рыба величиной с человека, каковой в местных краях отроду не водилось, ловится, а старый колодец будто сам собой вычерпывается; Роман Мадянов, явление то ли архиепископа, то ли самого сатаны, принимающего то мужское, то женское обличье; другие монашки, один другого смешнее – да это, товарищи, просто какое-то упоение. Чудеса: как Николай Досталь на пару с Арабовым смогли придать этой теологической загадке обаяние комедии, понять невозможно. Трибунцев же, повторюсь, здесь более чем на своем месте – не роль, а звездный час, триумф, да еще и на таком самобытном материале.
…Арабов, кстати, много говорит о роли России и ее культуры в мировом контексте: в частности, о том, что если Диккенс учит как надобно, то есть нравственной норме, то уже Достоевский никогда не скажет, что делать и кто виноват. Хорошо это или плохо, Бог его знает – или черт его знает, это вам на выбор: а уж в этом фильме как раз выбор самый что ни на есть буквальный, и если шире толковать, то видимо, это и выбор России тоже.
Трибунцев же, коль скоро о нем речь, есть чувствилище этой идеи, а шире – страны, ее чуткий инструмент, вибрирующий между Добром и Злом, и не только в этом фильме (см. выше). Он то Фердыщенко со Смердяковым пополам, то нестеровский отрок – поди разбери, чего в нем больше. И лесковский Левша, да и, может, Акакий Акакиевич: в общем, концентрат, актер, может, эпохальный. Лишь бы и в будущем ему так везло с ролями.
И дело даже не в технике, как таковой: техничных много, чтобы писать, нужно знать буквы, играть – ноты, понятно; чтобы сконцентрировать в себе историческое Время, одной техникой не обойдешься, что бы там ни говорили об актере как о полом сосуде.
Арабов, интеллектуал и теолог, еще как-то обронил, что, мол, сам Бог корректирует свои действия: вот сейчас (ну я так поняла) он «не у дел», к нему не обращаются. Может, только посредством искусства – например, посредством православной комедии, где как бы в шутку и между делом ставятся онтологические вопросы бытия.
И Тимофей Трибунцев, настаиваю на этом, не просто исполнитель, а как бы соавтор метафизической мощи Юрия Арабова. Трансцендентный, хотя звучит натужно, актер. В том смысле, что даже ерничая и кривляясь, именно он - русский человек на рандеву, пусть порой и на рандеву с самим бесом. Ивану Карамазову тоже черт являлся, а Свидригайлов всё об аде толковал – в виде темной бани и пауков по углам, какие там языки пламени, что вы…
Придет время, и Трибунцев, может, сыграет лучшее из обширного репертуара русской классики. Дай-то Бог (здесь с прописной).
фото: Продюсерская Фирма Игоря Толстунова "ПРОФИТ"; театральное агентство "Арт-Партнер"
