Радио "Стори FM"
Треугольник с темными углами

Треугольник с темными углами

Автор: Валерий Попов

Разгадка убийства хозяина Ленинграда Сергея Мироновича Кирова изменчива, как и сама жизнь. И вот почему…

В 1934 году, сразу после гибели Кирова, во всех тяжких обвинили правую оппозицию – Зиновьева и Каменева, – с которой Сталин давно мечтал разобраться. В эпоху гласности всё указывало на Сталина: выяснилось, что на XVII съезде Киров набрал больше голосов, чем он. Потом, в эпоху гламура и интима, обывателю по душе пришёлся фривольный вариант этой трагедии: мол, что скрывать, наш Мироныч был известный ходок, бабы и сгубили. Теперь, когда снова вдруг возвращается серьёзное, а я бы не побоялся и слова «торжественное», отношение к нашей истории и её кумирам, женский вариант кажется каким-то несерьёзным, даже обидным. Да ну! Киров прошёл через пекло Гражданской войны, в Астрахани в него стреляли и белые, и местные жители, доведённые до отчаяния, и он победил, стоит теперь, бронзовый, над устьем Волги и показывает рукой: «Вперёд!» Потом покорил Кавказ, где все мужчины ходили с кинжалами у пояса, и Кавказ стал советским. Потом попал в Ленинград и сделал его таким, каким мы его любили. Неужели всё это кончилось из-за юбки, из-за банального любовного треугольника?

Все углы этого треугольника до сих пор подозрительно темны. Таких конспираторов, как старые большевики, больше не существует. Сам Ленин ехал на трамвае с завязанной щекой, как бы к зубному врачу, а на самом деле в Смольный, чтобы перевернуть мир. Зачем поехал в роковой день в Смольный Киров – полная загадка. Уже прославленный своими делами хозяин Ленинграда готовил у себя дома доклад для партактива, и к нему приезжала с необходимыми материалами курьер из Смольного Фёдорова – четыре раза. И потом, после четвёртого отъезда Фёдоровой, Киров вдруг сам почему-то рванул в Смольный, хотя раньше не собирался. И нарвался на пулю неудачника Николаева, которому никогда не везло, а тут вдруг сам Мироныч, всегда улыбчивый и прежде «непромокаемый», выбежал на ловца и погиб. Слишком много белых пятен, и, чтобы в них разобраться, мало знать предысторию самого Кирова, надо бы примериться к нравам того времени…

Фотографий молодых женских лиц той поры очень много. В основном простые, но симпатичные лица. Глаза горят: строим новую жизнь! Большинство из них коротко стрижены: всё теперь не так, как раньше. Жили в общежитиях по нескольку человек в одной комнате, и это считалось правильным: главное – коллектив! Если и строились тогда новые дома с отдельными квартирами, то без кухонь: женщина не должна быть больше рабой семьи! 

Помню, как меня потрясла сцена в революционном романе Фёдора Гладкова «Цемент». Герой романа Глеб возвратился после Гражданской войны и предъявил свои права, требуя от жены исполнения супружеского долга, – и встретил яростное, на грани членовредительства сопротивление. И автор целиком на её стороне, осуждает собственнические инстинкты. Зато тогда всячески приветствовались общественные интересы. Был в ходу революционный закон «стакана воды»: дай напиться жаждущему, чтобы он долго не мучился с этим вопросом в ущерб социалистическому строительству. И никаких буржуазных страданий и обязательств, это не революционно. Есть сатирический рассказ популярнейшего тогда писателя Пантелеймона Романова «Суд над пионером». Комячейка судит парня за то, что он после «контакта» с комсомолкой стал доставать её ещё и какими-то чувствами. Позор!

И Кирову тоже, наверно, приходилось решать личные дела без ущерба социализму, второпях, как все, не придавая этому решающего значения. А совмещать главное с приятным он умел всегда. Ещё в Томске, куда он приехал как бы поступать в технологический, а на самом деле занимался совсем другим и оказался в тюрьме, к нему приходили молодые революционерки под видом кузин, и он азартно шептал: «Ну целуй же! Надзиратель в дырочку смотрит!» Что его больше волновало – революционная деятельность или её очаровательное прикрытие? Так что, возможно, причина приезда Кирова в Смольный была двойной. После осмотра тела и одежды убитого выяснилось, что Киров в этот день уже совместил полезное с приятным, как минимум один раз. Не мог другого места, кроме Смольного, найти? А зачем? Ведь в Смольном можно было заодно и поработать: о главном большевики не забывают никогда!

Задачи-то стояли гигантские, особенно после того, как Киров стал хозяином Ленинграда. Вместо трущоб, где прежде влачили жалкое существование рабочие, к тому же ещё распыляясь на огород и кур, поднимался теперь, под руководством Кирова, город будущего, сугубо функциональный, отметающий мещанский уют, в стиле модного во всём мире конструктивизма. Строились здания из бетона и стекла, почти прозрачные, чтобы нигде не затаилось личное, индивидуальное, а жизнь была бы целенаправленна и светла.

А мучило Кирова то, что рабочие, ради которых, собственно, всё и затевалось, как-то не очень стремились в это светлое будущее… Вернее, представляли его очень по-своему. По реальным сводкам (засекреченным, но Кирову, естественно, доступным) выходило, что число прогулов по пьяному делу год от года росло. И попробовал бы теперь какой-нибудь старорежимный мастер поднять голос на пролетария! И что было с этим делать? Другого пролетариата не было. А этот совсем не стремился к «прозрачному стеклянному будущему» в возводимых домах, стекло его интересовало только в определённом смысле. 

Теория «стакана воды» распространялась в основном среди учащейся молодёжи, да и то массовой популярности не обрела. Простой народ больше привлекал стакан водки, тем более что правительство наращивало водочный оборот – срочно нужны были деньги на индустриализацию, социалистическое строительство. Дотошные историки даже раскопали указы, в которых строжайше запрещалось всякое ущемление в открытии новых точек продажи водки! Срочно организовывались ревкомы на предприятиях, но рабочие теперь посылали и комиссаров, которые пытались их как-то угомонить: класс-победитель хотел отметить победу! И брать самих рабочих к ногтю поначалу как-то и не решались. Тем более и планы продажи водки всё увеличивались: кто-то должен же её пить! А когда выпьешь, тянет известно куда. Резко вырос процент рабочих среди посетителей домов терпимости, расположенных вдоль Обводного канала вперемешку с заводами.

Революция породила удивительные ситуации, прежде не мыслимые. Согласно революционной этике, и жрицы любви тоже относились к угнетённому классу (а к какому ж ещё?). 1 мая 1929 года их даже вывели отдельной колонной на демонстрацию! Интересно, какие призывы и обязательства были у них на транспарантах? Их пытались перековать. При общей безработице и нужде (многие заводы стояли) в экстренном порядке брали на работу лишь жриц любви. Известен скандальный случай, когда одна женщина, очернив себя, поступила таким образом на завод, но вскоре была разоблачена и с позором изгнана. Смычка «перековываемых» с рабочим классом привела к резкому росту вензаболеваний. Такая вот перековка. Пришлось перевоспитывать их всё-таки не на заводах, а в специальных профилакториях. 

maria.jpg
Мария Маркус, жена Кирова

Один такой, образцово-показательный, был создан на Большой Подъяческой улице, на базе больницы имени Нахимсона, и Киров принимал в этом живейшее участие. И даже назначил директором профилактория свою жену Марию Маркус. Близких отношений у них давно уже не было, она была старше его, много болела, и вообще, возможно, Киров женился на ней для конспирации, когда после провала в Томске оказался во Владикавказе и решил превратиться в солидного господина. Естественно, не по-настоящему. И так же не по-настоящему и женился: они даже не венчались. Но в революционном строительстве женщины, и даже жёны вождей, обязаны участвовать, и Киров назначил её на важный пост, решать одну из важнейших проблем, хотя она не имела ни опыта, ни образования, закончив лишь два класса немецкой школы. Но, как говорится, революционная необходимость.

В зачистках города (активно проводившихся и при Кирове) из города было выслано много врачей. На совести Кирова много неприемлемого для нас. В ведении его был весь Северо-Запад и Кольский полуостров, который он превратил в «полуостров сокровищ», наладив добычу полезных минералов, и Соловецкий лагерь особого назначения, где, по свидетельству академика Лихачёва, там находившегося, именно при Кирове начались массовые расстрелы… 

При нём (без его, правда, активного участия) прошло в Ленинграде «дело академиков». Киров, конечно, активно проводил линию партии, но индивидуального зла, по своей прихоти, не осуществлял – и это уже как-то выделяет его из сонма наших вождей. Делал он и много хорошего, в пределах возможного, а иногда даже рискуя: мог, например, открыть номенклатурный склад и раздать продукты рабочим.

Затея с профилакторием, однако, с треском провалилась, хотя Киров был упрям и не собирался сдаваться. Он старался помогать жене и даже вечером заезжал на машине и забирал её. Дело плохо ей удавалось: её разговоры о том, что продажная любовь безнравственна, встречались репликами типа: «Да с такой, как ты, и даром никто не пойдёт!» Основные усилия её уходили на то, чтобы уговаривать этих «тружениц», ныне раскрепощённых, не ходить вечером на промысел, но её призывы брать пример с пламенных революционерок – Клары Цеткин и Розы Люксембург – отзыва не находили, более древняя профессия влекла их сильней.

Профилакторий находился на Большой Подъяческой улице, которая оставалось «стезёй порока» и при большевиках, и клиентки профилактория могли договариваться с торговцами с Сенной или матросами прямо из окна.

Всё кончилось громким скандалом. Двое молодых практикантов профилактория внимательно отбирали лучших, и в результате в самом центре города, на площади Лассаля, был накрыт элитный притон «с афинскими ночами» под руководством этих самых практикантов. Сам Орджоникидзе, друг и соратник Кирова по Гражданской войне и по жизни, был послан в Ленинград для решения вопроса. Без московского гостя, члена ЦК, дело могло зайти явно не туда, имя Кирова приклеилось к этой истории явно некстати. Орджоникидзе уговорил Марию Маркус уволиться, хотя она не хотела уходить, «не выполнив задания партии»… Но всё же уволилась.

Профилакторий, утратив покровительство Кирова, был вскоре переведён в Свирский монастырь на полутюремный режим, и клиенткам пришлось теперь перековываться на лесоповале. А пьяниц-рабочих прорабатывали теперь на собраниях с участием жён: без «семейного гнёта» ну никак нельзя! Провалившееся освобождение женщин сворачивалось. Насчёт того, что «жить стало веселей», – это Сталин, видимо, пошутил.

При этом Киров действительно вытащил город из болота, и при нём некоторые заводы заработали на дореволюционном уровне, а потом и превысили его. Он ненавидел чванство и грубость, люди чувствовали понимание и уважение. Вот одно из воспоминаний о нём… Рабочие наладили очень сложный импортный агрегат, готовился торжественный запуск, а после собрание, в том же здании на втором этаже, ожидалось появление Кирова. И вот пробный запуск, и – грохот. Полетел фланец – не все его представляют, но деталь эта необходимая, как и любая другая. Можно попробовать его починить, но когда? Собрание уже начинается! И тут в цеху появляется Киров, видит аварию. И никакого крика, угроз. Спокойный голос, улыбка. «Вы пока заканчивайте – а мы вас подождём, поговорим о разном». Оратор он был отличный, и главное – простой и понятный… Так что запускающие агрегат могли не волноваться: время у них есть, Мироныч не подведёт… И когда они появились в зале, починив агрегат, Киров с трибуны произнёс: «А вот и наши герои!» – и все зааплодировали… Может, что-то в этой истории и приукрашено. Но, мне кажется, лучше искать в жизни положительные стороны, чем всячески их опускать. Киров, несомненно, сделал престижными технические профессии, и Ленинград, преодолев хаос, стал промышленным и научным центром. И многие выросли и окрепли в ленинградских КБ и НИИ, где набирались ума.

Киров не чужд был и искусству. Ещё во Владикавказе писал отличные театральные рецензии. И даже в пекле Гражданской войны, приехав в Москву, чтобы сопровождать на юг эшелон с оружием, в последний московский вечер пошёл в театр. А теперь это просто входило в его обязанности – и высокого гостя весьма охотно принимали за кулисами. Легенды говорят об особой любви Кирова к балету (не случайно Мариинский театр стал Кировским), и Кирова злые языки называли главным балетоманом города. И другие искусства при нём поднялись. Сюжет знаменитого фильма «Встречный» подсказал руководителям «Ленфильма» он, взяв реальный сюжет на одном из заводов. Поддерживал он и «Чапаева», которого оценили далеко не сразу.

Наверно, он был самым одарённым из наших вождей (не зря все учебные заведения заканчивал с отличием). Имел и живую душу. Жаль, что рано погиб. Или такого бы всё равно убили?

Вдова академика Лебедева, разработавшего метод получения каучука и внедрившего его при активной поддержке Кирова, вспоминает о встрече с Кировым в Смольном. То была не просто вдова академика, а знаменитая художница Остроумова-Лебедева, прославившаяся замечательными изображениями Петербурга, – и она рисует нам Кирова как человека весьма симпатичного, сочувствующего и толкового. Он открыл детскую школу при Академии художеств, при консерватории… Что говорить, Киров сделал Ленинград, в котором мы потом жили, и не без гордости.

Из Смольного выезжал он довольно поздно… Но на этом день его не заканчивался. Порой, переехав мост через Неву (прежде Троицкий, потом Кировский, теперь снова Троицкий), он, не доехав до своего номенклатурного дома № 26-28 на проспекте Красных Зорь, говорил водителю: «Останови. Пройдусь!»

Куда он шёл? Иногда, видимо, чуть наискосок, в дом Кшесинской, впоследствии – Музей Кирова. Большевики полюбили этот дом сразу. Известное полотно: Ленин говорит речь с балкона этого дома перед революционной толпой. При Кирове там находились учреждения Ленсовета, в частности занимающиеся снабжением города, так что Киров заходил туда и по работе: без этого нельзя. Но и отдыхать где-то надо.

Знаменитая балерина Кшесинская строила этот дом как любовное гнёздышко. Но и решала здесь серьёзные проблемы с серьёзными людьми. Сначала её возлюбленным был юный Ники, впоследствии император Николай II. Ники, решив жениться на настоящей принцессе, поручил заботы о незабвенной Матильде великому князю Сергею Михайловичу. Он был главой Императорского русского театрального общества и много сделал для Матильды. Кроме того, принимал посильное участие в строительстве её чудного дома.

Аура этого дома пережила революцию. Можно не только в Смольном вершить дела – ведь есть и такие, которые лучше обсудить конфиденциально. И дом Кшесинской был лучшим для этого местом. Правда, стоял он теперь не на Дворянской, как ранее, а на улице Деревенской Бедноты, что вносило свою специфику. Бесценных ожерелий балеринам Киров не дарил. Не думаю, что там происходили «афинские ночи». Надолго погрузиться в блаженство, как какой-то великий князь, Киров не мог. Хотя жаждущих пообщаться с ним близко было немало. И как-то всё образовывалось. Конечно, с учётом существования советской власти. 

agrippina.JPG
Агриппина Ваганова

Поддержкой Кирова пользовались такие сильные и гордые балерины, как Татьяна Вечеслова и Агриппина Ваганова, чьим именем сейчас называется балетное училище. Вечеслова с самых первых своих выступлений на сцене Мариинки потрясла зрителей – виртуозная её техника сочеталась с проникновенной актёрской игрой. Киров, конечно, добавить ей таланта не мог, но достойное существование у неё было. Её домашний салон стал одним из знаменитых в Ленинграде, там бывали самые яркие личности той поры. 

Имеется фотография молодой и соблазнительной Вечесловой на коленях робкого очкарика – Дмитрия Шостаковича. Фотографии Кирова с Вечесловой на коленях нет. Но, бесспорно, при нём и во многом благодаря ему классический царский балет «перелетел» в суровую советскую реальность и стал одним из главных её украшений. Прошли громкие премьеры, где блистала в главных ролях Вечеслова. В «Бахчисарайском фонтане» она танцевала вместе с Улановой. Уланова вспоминала, с какой страстью Вечеслова (Зарема) заносила над ней (Марией), посмевшей посягнуть на её покровителя, клинок мести. Искусство, в том числе и балет, полно страсти и не лишено жестокости. Мог ли «клинок мести» засверкать среди балетных страстей, кипевших и при Кирове, могла ли какая-то оскорблённая Зарема отомстить покровителю, отвернувшемуся от неё? Что интересно, и эта тема существует.

Но большинство кирововедов уверенно ставят в угол смертельного треугольника Мильду Драуле.

Однажды Киров вышел из квартиры к машине, но тут хлынул дождь. Киров решил подождать под козырьком крыльца. Тут же оказалась и симпатичная девушка. Охрана не стала её прогонять, зная симпатии Кирова к молодым строительницам нового мира. Разговорились. Похоже, она не узнала Кирова, разговаривала с ним как с обычным горожанином. Потом вдруг Киров подхватил её на руки и перенёс через лужу. Так сразу? Или они раньше были знакомы? Водитель Кирова произнёс странную фразу: «Ну зачем вы, Сергей Мироныч? Я бы сам её куда надо довёз». Не совсем понятно, что он имел в виду. Красавица упорхнула. Но почему-то не навсегда. 

Другой очевидец вспоминает, как Киров обратил внимание на красивую официантку в столовой Смольного и удивился: та самая девушка, с улицы! Бывают же чудеса! Может быть, руки Кирова тут действительно не было? Перенёс через лужу – и отпустил? Но дальше «рука Кирова» ощущается явно. Мильда вдруг из официантки становится работницей отдела кадров горкома партии, тоже расположенного в Смольном. Впрочем, по некоторым сведениям (документально не подтверждённым), она работает и официанткой на «приватных вечеринках» у Сергея Мироновича, там, видимо, её статус и доходы поднялись.

milda.jpg
Мильда Драуле с мужем

Убийцей Кирова стал муж Мильды Николаев, отомстивший, по некоторым версиям, за её поруганную честь. Но считала ли сама Мильда свою честь поруганной или она, наоборот, считала всё происходящее крайне удачным? Характер у неё был крутой. И она не выглядит такой уж бедняжкой. На фотографии стальной взгляд, чекистская кожаная куртка. В анкетах писала, что она дочь бедного латышского крестьянина. На самом деле она была дочь управляющего крупным имением в Лужском уезде, и, как только победила революция, она тут же сдала хозяина имения, и его увезли, а добро забрали. Но вскоре ненасытные власти реквизировали и домик управляющего, её отца, и Мильда уверенно перевезла своих родителей в Ленинград. И сразу включилась в революционную деятельность: получила чекистскую куртку и, видимо, револьвер и ездила по деревням с комиссией по продразвёрстке, отнимая у крестьян зерно. Так что девушкой она была решительной и беспощадной.

В Смольный попала она, скорее всего, с подачи покровителя из Латвии, занявшего в Ленинграде высокую должность. За Николаева, будущего убийцу Кирова, она вышла, когда тот ещё подавал надежды, он был комсомольским активистом, одно время работал в Смольном, потом в Институте истории партии. Родила двух сыновей – Маркса и Леонида. Она готовилась к основательной жизни. Но Николаев был строптив и явно неадекватно себя оценивал. За отказ ехать по партийной мобилизации работать на транспорте (ему больше нравился портфель, чем кувалда) его выгнали с работы и исключили из партии. Тут уже прослеживается связь Мильды с Кировым – по её просьбе Николаева восстановили в партии, но на прежнюю работу не взяли. Николаев обиделся. А Киров по своей доброте (или из-за своей слабости к женскому полу?) подписал тогда себе смертный приговор: в те годы по партийному билету пускали в Смольный всех. Так проник и Николаев. 

Его мотив убийства, озвученный после: «Отсутствие внимания к члену партии, приведшее к нищете и унижению, неспособности прокормить семью». Не входящие в номенклатуру (куда Николаев так стремился), конечно, жили тогда крайне бедно. Сам Киров не раз говорил на совещаниях о «тысячных» очередях за хлебом, который отпускался по карточкам. На всё остальное, от еды до одежды, надо было получить ордер, который можно было отоварить лишь с долгими мучениями. Так что причина убийства Кирова, озвученная Николаевым, по сути, понятна – острая социальная несправедливость, после революции вовсе не исчезнувшая. Но всё же досадно: почему именно Кирова убили, который как никто старался исправить ситуацию? Договорился о поставках хлеба с Самарой, только что вернулся из Казахстана, где налаживал отгрузку хлеба. А заодно интересовался судьбами высланных в Казахстан, возмущался нарушениями закона по отношению к ним и даже потребовал отставки прокурора Восточно-Казахстанской области, что вызвало недовольство в некоторых кругах. Поэтому говорят и о чекистской версии в деле убийства Кирова с участием заместителя начальника ленинградского управления НКВД Запорожца. Потом эта идея трансформировалась в кровопролитную версию о троцкистско-зиновьевском заговоре. Но эту версию в силу её чудовищных последствий поддерживать не будем и вернёмся к более подтверждённой версии убийцы-одиночки.

И опять спросим: ну почему же Киров? Ведь Киров был не типичный вождь. Историческая закономерность (и несправедливость!) в том, что убивают самых добрых царей, ближе придвинувшихся к нуждам народа, чем остальные, и попытавшихся что-то для него сделать. Как Александр II, освободивший крестьян от крепостного права и «заслуживший» бомбу, брошенную ему под ноги. Жестокие цари – как Николай I, расправившийся с декабристами, – умирают в своей постели. Кирова жалко. Он как раз в день гибели готовил доклад об отмене хлебных карточек, а накануне ездил и осматривал строительство новых домов для рабочих… И что получил?

stalin.jpg
"Киров был самым любимым у Сталина" (В. Молотов)

1 декабря 1934 года он писал у себя дома доклад, крупными буквами, потому что он выступал всегда без очков, чтобы быть ближе к народу. Четыре раза к нему приезжала курьер Фёдорова с необходимыми бумагами, но где-то около четырёх он вдруг сорвался и поехал в Смольный, хотя ранее этого не планировал. Почему? У входа в Смольный его встретил личный охранник Борисов. Они поднялись на третий этаж, где были кабинеты высшего руководства. Коридор имел г-образную форму, и именно за поворотом был кировский кабинет. Здесь Борисов вдруг встретил знакомого чекиста (случайно?), и они «заболтались». Во дисциплина! Киров ушёл вперёд. Уже не раз говорили ему, что Борисова надо менять, что он по возрасту не годится. Но Киров каждый раз заступался за него, и Борисова оставляли. Так что можно сказать Кирову вдогонку, что погубила его доброта. Не такой уж и плохой реквием…

Борисов болтал с приятелем, и в этот момент из туалета (вот это уже точно не случайно!) появился Николаев, догнал Кирова и выстрелил в затылок. Киров упал – выстрел оказался смертельным. От армии Николаев отмазался (болел в детстве рахитом от недоедания), но стрелял неплохо, ходил в тир – все молодые тогда стремились стать «ворошиловскими стрелками» и с гордостью носили значки. Убив Кирова, Николаев пытался застрелиться сам, но лишь потерял сознание и упал рядом с Кировым. Загадки существуют и тут. Фуражка Кирова прострелена в темечко. Словно он в момент выстрела находился в горизонтальном положении, значит, уже в своём кабинете и, вероятно, не один? Это – самый сексуальный сценарий. Но в кабинет, по свидетельству очевидцев, зайти Киров не успел. Есть ещё версия – о загадочном рабочем, стоявшем на стремянке и стрелявшем сверху… Но почему, если он убийца, стрелял с такого неудобного ракурса? Второй стрелок? И он убил Кирова? Фигура скорее фантастическая.

Меня больше волнует вопрос: как Николаев так точно вышел на цель? Уверял, что ждал Кирова долго, хотя его видели в тот день и в других местах. Мильда в момент покушения оказалась в Смольном. Зачем? Не была ли она приманкой для Кирова, который вдруг бросил всё и помчался в Смольный? И Мильда знала время его появления. И сообщила мужу? Они были соучастниками? Какой-то совсем неожиданный треугольник.

И тут выходит вперёд ещё одна версия – связанная с домом Кшесинской, где Мильда была официанткой на приватных вечеринках, но с её характером пыталась распоряжаться и там. И жестокие балерины нажаловались Кирову. Люди, знающие тогда светские тайны, об этом говорили, и свидетельства сохранились. После этого Киров, высоко ценя балерин, создающих славу городу, как настоящий большевик, пренебрёг личным и выгнал Мильду с тёплой её должности, а также и её мужа Николаева, который там подкармливался на мелких поручениях. Мог ли тут присутствовать тонкий балетный расчёт, надежда отомстить Кирову руками «простолюдинов»? За то, например, что обещанное одной балерине он отдал другой? Документальных подтверждений этому нет. Можно дать волю воображению – в искусстве это не возбраняется. Возможно, вскоре появится фильм – «Киров и балерины». Но пока вернёмся к прозе жизни. 

Кто действительно от этого инцидента пострадал и имел мотивы для мести? Те, кто потеряли лучшее, что у них было, и простить этого не могли. С основной работы Киров Мильду Драуле не снимал, она работала в Наркомате тяжёлой промышленности, и он, по свидетельству очевидцев, ей улыбался при встрече. Не типичный вождь. Обычный бы вообще перестал замечать или выслал вместе с Николаевым их подальше – и был бы здоров. А Киров – улыбался. Хамство претило ему, и, может быть, он даже переживал, что выгнал Мильду с хорошего места, позволяющего ей и детей подкормить. И она, зная его, вполне могла в нужный момент позвонить ему и предложить загладить свою вину. И мягкий Киров купился. Потому он так и сорвался и помчался в Смольный, где было назначено рандеву, – и нарвался на пулю Николаева, который тоже не мог простить последнего унижения. Наводчицей была Мильда, потому Николаев знал место и время, подготовился и не промахнулся. Иначе этот треугольник нам никак не срастить, иначе всё рассыпается, больно уж много в нём непонятного и невероятного. А так – всё срослось, увы!

Мильда, действительно, находилась в Смольном. Мильда, не прощающая обид. Арестовали её очень скоро. Конечно, супруги представляли, что их ждёт. Но бывают, оказывается, моменты, когда месть затмевает всё. Николаев гордо сказал: «Мой выстрел прогремит на весь мир!» – так оно и вышло. Николаева потом заставили сказать всё, что было нужно. Только о Мильде он не сказал ничего предосудительного. Что, впрочем, её не спасло. Ужасная жизнь была тогда, но после смерти Кирова стала ещё ужасней.

фото: SIPA PRESS/EAST NEWS; ALAMY/VOSTOCK PHOTO; BRIDGEMAN/FOTODOM; VOSTOCK PHOTO  

Похожие публикации

  • Резо Чхеидзе: Покаяние. Вторая Оттепель
    Резо Чхеидзе: Покаяние. Вторая Оттепель
    Старшее поколение хорошо помнит фильм «Отец солдата» - с Серго Закариадзе в главной роли: знаменитая картина, классика советского кино; неувядаемый, как раньше говорили, шедевр. Снял его, как известно, Резо Чхеидзе, каннский лауреат. Его все звали Резо, ну а если официально - Реваз Давидович
  • Романовы
    Романовы
    Историк Андрей Буровский – о взлетах и падениях монархической династии, правившей Россией больше трехсот лет
  • Русские боги
    Русские боги
    Христианство  сумело выжечь из памяти русских языческих богов, но не смогло запретить создавать новых. Что говорят нам все эти перуны с велесами?