Поэт Лермонтов был непростым студентом. На лекциях читал посторонние книги, на экзаменах дерзил профессорам. Преподаватель изящной словесности Победоносцев однажды попытался осадить умника: «Я вам этого не читал; я желал бы, чтобы вы мне отвечали именно то, что я проходил. Откуда могли вы почерпнуть эти знания?» Ответ свидетелей потряс. «Это правда, господин профессор. Того, что я сейчас говорил, вы нам не читали, потому что это слишком ново и до вас ещё не дошло…» К этому студент Лермонтов прибавил, что знания свои он почерпнул из собственной библиотеки, снабжённой всем самым современным.
Да, звезду русской поэзии современники не любили. Воспоминания о Лермонтове смахивают на список обид, нанесённых по разным поводам разным людям. Поэт ведь только размялся на бесцветной московской профессуре, а потом вынес приговор и своему поколению («в бездействии состарится оно»), и своему отечеству («страна рабов, страна господ»), и его властителям («свободы, гения и славы палачи»).
Даже стихи о любви он начинал со слова «нет» («Нет, не тебя так пылко я люблю…»). Он вообще жил в остром конфликте с миром, предъявляя тому невыполнимые требования. Мир прогибаться не собирался, а поэт не собирался отступать. Страдал он от несуразной действительности невыносимо, но расплачивались за его терзания все, кто оказался поблизости.
Сказать, что насмешки переносили смиренно, было бы неправдой. С администрацией университета Лермонтову пришлось объясняться, после чего в списке студентов напротив его фамилии появилась запись: «Посоветовано уйти». Он написал прошение и ушёл. В том же году поступил в Школу гвардейских юнкеров, где и познакомился с Николаем Мартыновым. Спустя девять лет на Кавказе состоится их дуэль. Поручик Лермонтов выстрелит в воздух, майор Мартынов – в грудь навылет. Предшествовала дуэли офицерская вечеринка с барышнями, танцами, флиртом и традиционными насмешками над «другом Мартышом».
«…увидели Мартынова, разговаривающего очень любезно с младшей сестрой моей… у рояля, на котором играл князь Трубецкой. Лермонтов начал острить на его счёт, называя его montagnard au grand poignard («горец с большим кинжалом»). Мартынов носил черкеску и замечательной величины кинжал. Надо же было так случиться, что, когда Трубецкой ударил последний аккорд, слово poignard раздалось по всей зале. Мартынов побледнел, подошёл к нам и …сказал Лермонтову: «Сколько раз просил я вас оставить свои шутки при дамах…»
фото: TOPFOTO/FOTODOM
