21 июня Валерию Золотухину могло бы исполниться 80.
Умер он далеко не стариком, в 71, от тяжелой болезни, и похоронен в храме на Алтае, в строительство которого вкладывал собственные средства. Золотухин был, что называется, стихийно талантливым – как может быть «талантлив» ураган или, скажем, цунами: грубо говоря, он всегда пёр напролом, сметая препятствия в полной уверенности в своей правоте, ибо был наделен недюжинным дарованием. Чтобы мальчик из глубинки, из простой семьи добился признания в столице – для этого нужен не только железный характер и убежденность, да и не в последнюю очередь житейская сметка.
Золотухин – один из премьеров Таганки, лучший из лучших, наряду с Высоцким или Филатовым - разнообразный, гибкий, ни на кого не похожий, привносящий в любую роль свою личность, где за фасадом простеца крылась особого рода смекалка – то есть то, что называют залежами «русской души».
Одинаково мастеровитый в театре и в кино, Золотухин всегда держал за душой особый «камень», подспудно намекая, что так называемый «русский человек на рандеву» не так прост, каким кажется. Беглый крепостной из фильма Митты «Как царь Петр арапа женил», милиционер Сережкин, «Хозяин тайги», обманутый муж из «Единственный» - в этих персонажах столько же их самих, сколько Золотухина, смекалистого крестьянина, которого на мякине не проведешь: в «Царе Петре» есть еще стилизация, умение подстроиться под фантасмагорию по пушкинской прозе.
Золотухин вообще – из ряда «народных» талантов, вроде Мордюковой, Руслановой, Сухорукова, Трибунцева и пр. Стихийные, «глубинные» дарования – в отличие от дарований «интеллигентских»: вместе они, впрочем, и создавали палитру так называемой русской жизни, где интеллигенция, как нигде, близка народу, растворена в нем.
Человек он был, говорят, непростой, не без искушений, во многом – демонстративный. И тем не менее один из тех, кто в 1996-м призывал остановить войну в Чечне – в отличие от других лицедеев, даже не вникающих ни в политику, ни в общественные перемены.
фото: Архив фотобанка/FOTODOM
