Автор: Диляра Тасбулатова
На 92-м году жизни умер Жан-Люк Годар, великий реформатор искусства кино, преобразовавший его язык на уровне Пикассо, преобразовавшем язык живописи, постоянно находясь в состоянии интеллектуального и формального поиска.
…Для нас, правда, Годар был скорее фигурой мифологической: ни один его фильм, включая ранние (поздние, пропагандистские, смотреть невозможно), не был закуплен для советского проката. И только студенты ВГИКа или сотрудники НИИ киноискусства видели его самый, наверно, знаменитый фильм «На последнем дыхании», отмеченный такой непривычной новизной, что по сравнению с ним даже величайший из величайших Бергман мог показаться архаичным.
«Жить своей жизнью», где играла Анна Карина, в ту пору жена Годара, - второй его фильм, который мы тоже сподобились лицезреть во ВГИКе: мы пересказывали его киноманам из МГУ, и те слушали с замиранием сердца.
Но, как известно, кино нельзя пересказать. Язык этого искусства – так, по крайней мере было у новатора Годара, – ничем не связан с литературой и по его теории (воплощенной и на практике) вообще не нуждается ни в каких подпорках, даже сюжетных. Да вообще ни в чем не нуждается, кроме упоительной магии смены ракурсов, ритма, взгляда камеры и пр. Сам он считал, что киноизображение более реально, чем сама реальность – и, ей-богу, в этом что-то есть: взгляд Картье-Брессона гораздо больше отражает действительность, нежели наш собственный. Точно так же мы не видим изнанку и подлинный смысл явлений, как видит их тот же Пикассо. Или, если говорить о поэзии, - Рембо, Бродский или Пастернак.
Созревший в среде кинокритиков (французская киномысль под патронатом Андре Базена воспитала не только кинематографистов по всему миру, но и выделила из своей среды по крайней мере двух гениев, Трюффо и Годара), позже он чуть ли не порвал с ними, обвинив в «буржуазности» и «ревизионизме». Хотя все они вместе, «бандой», сорвали Каннский фестиваль – из солидарности со студенческой революцией 1968 года и как «буржуазное явление».
Именно тогда, ближе к семидесятым, у Годара начинается серьезный «марксистский» крен, с уклоном уже в маоизм - вместе со всеми вытекающими вроде оправдания террора «культурной революции» и прочими ужасами. Сартр одобрил Пол Пота, Годар , в фильмах которого звучат цитаты из Ленина, – Мао; многие европейские интеллектуалы до сих пор культивируют Троцкого.
Забавно, что при всем при этом идеологи СССР Годара третировали: отрывки из рецензий на его фильмы авторства Юткевича, Баскакова, Шатерниковой, известных авторитетов того времени, сегодня звучат хотя и пародийно, доля правды в них все же есть. Годар действительно постепенно превратился из художника в политического агитатора, став тем, кого в советской критике называли «противоречивой» фигурой. Намедни один известный критик ответил другому (менее известному), что, мол, консерватизм редко порождает произведения искусства, в отличие от революционного порыва. Революционный порыв и одобрение террора из уст признанного властителя дум зато может стоить жизни миллионам, как это было во времена Мао, кумира французского интеллектуала Годара.
И тем не менее (вернемся к его «противоречивости») 13 сентября 2022 года – знаковый день: как известно, кино существовало «до» Годара и «после» него – он единственный, и это несмотря на разветвленную и богатую именами историю кино, - кто после Люмьеров вновь перетворил это искусство, вдохнув в него жизнь. Сплав реальности и изображения в лучший период его интеллектуального и эмоционального величия до сих пор поражает воображение и не дает спокойно спать такому мастеру, как, например, Тарантино. И не только ему.
фото: Shutterstock/FOTODOM
