Автор: Диляра Тасбулатова
Евгению Урбанскому, погибшему неоправданно рано, в 33 года, практически юношей, - к тому же нелепо, по прихоти оператора, - 27 февраля 2022 года могло бы исполниться 90 лет.
Жизнь Урбанского была такой короткой, что могла бы уместиться в один абзац: сын репрессированного, сосланного на шахту, закончивший школу далеко от Москвы, где родился, поколесивший по огромной стране прежде чем стать актером, прославившийся внезапно и до конца своей короткой жизни постоянно идущий в гору, от триумфа к триумфу - вот, пожалуй, и всё.
Тем не менее именно Урбанского помнят до сих пор (вот и выбор редакции для этой рубрики пал на него, хотя у многих в этот день юбилеи) – наверно, потому, что именно он выражал так называемый «народный дух», национальную суть в лучших своих проявлениях. И делал это – благодаря и своей психофизике, и характеру, которым обладал в реальной жизни, - избегая мифов, патетики и лицемерия: в нем действительно, как, скажем, и в Михаиле Ульянове, было что-то подлинное. Со временем этот дар вырос бы и до ульяновского, прекрасного и в зрелые годы, и в театре, и в кино, но, как известно, судьба распорядилась иначе: погибший во время трюка, причем на втором дубле, который потребовал второй режиссер-оператор, Урбанский стал жертвой трагической случайности.
После этой трагедии руководство стало осторожнее относиться к актерским трюкам (режиссер был отстранен и попал в опалу, а фильм на время закрыли), поручая их каскадерам, хотя Высоцкий, например, восхищаясь отчаянным мужеством Урбанского, советского мачо, по-хорошему завидовал ему, заметив, что несмотря на смертельную опасность, рисковать все равно хочется самому.
Урбанскому недаром прочили блестящую спортивную карьеру: обладая характером победителя, он, отменный спортсмен, чем черт не шутит, мог бы когда-нибудь и Олимпийское золото получить, не выбери другую профессию, актерскую. Он сам напросился на роль Василия Губанова в знаменитом фильме «Коммунист» (ныне кажущимся смехотворным, если бы опять-таки не Урбанский, всюду органичный, даже здесь) будучи еще студентом Школы-студии МХАТ, и режиссер-постановщик Райзман рискнул. Поначалу скованный из-за отсутствия опыта, Урбанский был уверен, что его роль основательно подрежут, и такого успеха уж точно не ожидал. В результате этот идеологически правильный, насквозь пропитанный советской мифологией фильм, почти трэш (особенно там умиляет образ Ленина и диалог коммуниста Губанова с вождем по поводу гвоздей) посмотрело больше 22 миллионов зрителей, картина получила международные призы.
Урбанский же сразу становится мегазвездой, символом советского кино, идеальным воплощением пролетарской мужской привлекательности: как сказал его сокурсник Олег Табаков, что он, мол, был похож на шахтера с плаката, белозубый, могучий, широкоплечий, спортивный (то бишь, о чем тогда не принято было говорить вслух, сексапильный). Актер-символ, мечта советских женщин – как, скажем, Жерар Филипп, а впоследствии Ален Делон для Франции, Збигнев Цыбульский и его наследник Даниэль Ольбрыхский для Польши.
Урбанский, однако, свой пролетарский «сексапил» тиражировать не стал, роли выбирал тщательно, от многого отказывался, успешно работая в театре, где по воспоминаниям очевидцев, тоже делал чудеса, играя в пьесах Бернарда Шоу, Артура Миллера, Бертольда Брехта, Леонида Зорина и Михаила Булгакова. Где, понятное дело, таились гораздо бОльшие возможности и необходимый для натуры этого актера размах, нежели придуманный сценаристами пламенный коммунист, окруженный нехорошими белыми и коварными кулаками.
Этот размах, подлинность, сила, уже, правда, подточенная недоверием окружающих, со всей полнотой громадного дарования Урбанского проявились в антисталинской картине Григория Чухрая «Чистое небо». Попавший в плен - не по своей вине, разумеется, - летчик Алексей Астахов становится изгоем, «предателем», если следовать сталинской риторике. Он не может найти работу, мучается, пытается доискаться правды, поначалу тщетно. Спасает его любовь Саши Львовой (в роли которой снялась изумительная Нина Дробышева), преданной ему без остатка, верящей мужу и не предавшей его, как это часто делали женщины, больше доверяя Сталину, чем даже своим родным.
Фильм рождался в мучениях, и производственных в том числе, а отчетливый антисталинский и антимилитаристский пафос появился в сценарии позднее, во время конкретной работы над текстом. По воспоминаниям Чухрая, Урбанский был не просто исполнителем главной роли, но и ее соавтором, отвергая свои реплики, если чувствовал в них хотя бы малейшую фальшь: оба часами работали, уточняя интонацию главного героя, сверяя текст.
Недаром в семидесятые, времена осторожного возвращения культа Сталина (иногда кажется, что он постоянно будет возвращаться) фильм почти не демонстрировался в кинотеатрах и по ТВ. Ибо здесь ко всему прочему явно прослеживалась тема послевоенного террора, что не соответствовало настроениям того времени - вновь о нем заговорили во времена Перестройки.
«Чистое небо», оставшись в истории кино как один из самых правдивых фильмов о развенчании сталинского мифа, основанного на идее государства, где отдельная личность – ничто (а то и лагерная пыль, человек без лица, под номером таким-то), стал, как говорится, «неувядаемой» классикой во многом благодаря главному исполнителю. И не в последнюю очередь - его дуэту с Сашей-Дробышевой: как это ни парадоксально, эта картина находится в оппозиции к «Коммунисту», где человек был винтиком государства.
…Вспоминая сегодня Урбанского, погибшего более полувека тому назад – то есть столь давно, что он, по идее, должен был уже стать частью истории, - сам удивляешься, что его искусство, страсть, подлинность, харизма, человечность до сих пор производят громадное впечатление.фото: Советский экран/FOTODOM
