Автор: Диляра Тасбулатова
Открылся Каннский фестиваль, 75-й по счету, самый, как говорят гламурные СМИ, стильный, роскошный, модный – то бишь «буржуазный» (прибавляют требовательные интеллигенты, ни разу здесь не побывавшие).
…Не стану спорить – буржуазный в том числе: вон Трюффо, великий режиссер, в пору своего левачества, в 68-м, решил было со своими единомышленниками-революционерами Канны навсегда закрыть, повиснув на занавесе Большого Дворца фестиваля: акция удалась, смотр не состоялся, а внимание французов сосредоточилось на студенческой революции. Чуть позже честный Трюффо признавался, что смотреть на это роскошное мероприятие в качестве обозленного левака и простого зрителя – это одно, а вот участвовать в нем – совсем другое. Во-первых, красивое зрелище, а во-вторых, уж если еще и приз получишь, – это, товарищи социалисты, ни с чем не сравнимое наслаждение.
…Еще бы: если даже сам Бергман осердился, что в пору его активных исканий, когда он выдавал на-гора шедевр за шедевром, главного приза ему так и не дали (а потом позвонили, чтобы приехал за почетным, «за вклад», и были, конечно, посланы по известному адресу). Тарантино же, например, постоянно говорит о том, что каннское золото ему нужно исключительно для того, чтобы совать в нос снобам: вы вот считаете, что я снял лабуду про бандюков («Криминальное чтиво» имеется в виду), а как же каннское жюри, а? Вручили-то мне, хехе. Ну и снобы прикусят язык (говорит Тарантино).
Сам Триер бесился - в ту пору, когда он снимал нордические шедевры, холодновато-классические, дали не ему, а Коэнам, - и он даже пытался цеплять их в баре, громко ругая фильмы братьев, в ту пору работавших, что называется, на острие. А став классиком (я бы ему давала каждый год – почему только два раза можно?), уже не боялся троллить почтенную публику, упоминая даже Гитлера как «художника», автора чудовищных «инсталляций» из горы трупов: ясное дело, его посыл не поняли и из Канн выгнали, ну он и убрался восвояси на своем минивэне, а вслед ему неслись проклятия.
...Много чего здесь было, и скандалов, и несправедливостей, граничащих с оскорблением, когда, Кидман, например, уехала ни с чем, совершив актерский подвиг в «Догвилле»; да всякое случалось, и то, и это, и пятое, и десятое - и все равно, Канны всегда оставались главным киносмотром планеты. До такой степени, что перед ними заискивала даже могущественная Америка: у сверхбогача Лукаса, например, не было ни единого шанса попасть в конкурс со своими, не помню какими по счету, «Звездными войнами», на просмотре которых почти все храпели.
Другой небедный человек, маэстро Спилберг, соревнующийся с Лукасом по части миллиардов, как-то спросил Жиля Жакоба, президента Канн, склонясь перед ним чуть не в лакейской позе, почему, мол, США не получает здесь наград, удостоившись не самого вежливого ответа: мол, на свете существует не только Голливуд, вы не знали?
Может, и не знал – как ни парадоксально, Америка в своем роде закрытая страна – что им Гекуба, когда они сами производят почти 400 фильмов в год. Другой вопрос, каких, великая элегантность и гармония Голливуда его золотой поры давно ушла в прошлое, теперь это почти исключительно бизнес и технологии, аттракцион, техническое совершенство с архаическим контентом.
Жакоб, честь ему и хвала, с виду парижский сноб, роскошный старик под два метра ростом (ему уже за 90, от дел отошел), не для того почти сорок лет возглавлял Канны, чтобы показывать в конкурсе очередную серию «Звездных войн», а для поиска новых территорий на кинематографической карте мира. Хорошее кино можно снимать хоть в Бангладеш, хоть на мобильник: так Жакоб открыл и филиппинца Мендосу, и румынский феномен, и дал широкую дорогу китайскому кино. Кто тут «маргиналы», а кто на передовой, еще неизвестно: на тихой румынской картине, почти целиком снятой общими планами, подобной шедевру «Полицейский: имя прилагательное» я, например, не засну, не то что на очередной «Атаке клонов» Лукаса. Это как читать боевик или, скажем, Орхана Памука, разница, согласитесь, колоссальная. Впрочем, кому как. Но и Канны – не Оскар, у них иные задачи.
По части гламура (им почему-то больше интересуются, разглядывая репортажи с Красной дорожки в каком-нибудь там Elle, нежели читая статьи) в Каннах, вы уж извините, строгие интеллигенты, здесь тоже, как вы догадываетесь, все на высочайшем уровне: звезды мирового кино готовятся загодя, блистая произведениями от кутюр на Красной дорожке. Никогда не забуду синего платья Умы Турман, сделанного как флакон духов, узкого внизу и с рукавами летучая мышь вверху, которое венчает лебединая шея и античная голова Умы, девушки 180 см ростом: ну просто Ника Самофракийская, совершенство человеческой породы.
Зато в зале Гранд Театр Люмьер, куда направляются звезды, блистая нарядами (да и та публика, которой посчастливилось достать билеты на премьеру), все эти красавицы, иные из них просто недалекие модели, вынуждены смотреть, скажем, «Антихриста» Триера, зрелище не для слабонервных. Это и называется каннскими контрастами – гламур и «буржуазность», драгоценности ценой в состояние и – радикальные, страшные фильмы, часто о жизни низов и бедноты. Так что хулителям этой ярмарки тщеславия просьба не беспокоиться: так задумано, и так, надеюсь, будет во веки веков, пока мы все живы. Французы, самая элегантная нация в мире, не отдаст своих приоритетов в угоду демократизации и пр.
Хотя… Последние фестивали показались мне (и не только мне) во сто крат слабее, чем еще недавние, начала двухтысячных и их середины, вплоть до десятых годов нового века. Причина в том, что большие авторы не то чтобы измельчали, но устали – так бывало часто в истории кино: то спад, то подъем. Правда, новый век, мне кажется, будет ждать подъема еще долго: как и многое в искусстве (хотя не мне судить, не осведомлена настолько) не то чтобы мельчает, но ищет новые формы выражения.
Мир меняется, и с ним меняется эпоха большого кино и его открытий – не знаю, что нас ждет в будущем: будут ли еще фигуры, подобные Триеру, работавшему на износ, себе в убыток, на острие смыслов, каждый раз преодолевая депрессию. И ставя перед человечеством краеугольные вопросы бытия, одним своим творчеством подтверждая тезис о том, что в ХХ веке кинематограф артикулировал человеческую мысль не хуже, а порой точнее и лучше, чем литература, в анамнезе у которой тысячелетия, а у кино – всего-то лет сто.
Ну, в общем, с Богом. Несмотря ни на что, 75-й Каннский фестиваль открылся.
