Кирилл Крок: Театр надо любить. Причем, вопреки

13 ноября, день рождения Театра Вахтангова: вечно молодому серому лайнеру Арбата 102 года, и в этот день мы перелистываем книгу, написанную человеком, возглавляющим Вахтанговский вот уже 13 лет! Книгу с говорящим названием «Театр надо любить. Причем вопреки». И делимся с вами избранными историями о театре, его закулисье, великих и скромных людях театра, о том, что зачастую остается скрыто от глаз публики, но от этого лишь более ей интересно!

Кирилл Крок: «Последние десять лет Вахтанговский находится на пике, и в моем сознании укрепилось убеждение: я не имею права не оставить для памяти, а значит, и для будущего то, чему стал свидетелем и даже был участником. Нет, я просто обязан это сделать».

Так родилась идея этой книги – книги очень личной, очень правдивой, написанной с большой любовью к театру вообще и к театру Вахтангова, в частности, а также к людям, причастным к его истории».

Денежный переулок. Как уходил Евгений Вахтангов

Запись Давида Варди (актер «Габимы» с момента основания в 1917 году, один из первых учеников Е. Вахтангова из «Габимы»): «Однажды я пришел навестить Вахтангова вместе с двумя артистами «Габимы». Он услышал наши голоса и начал умолять жену, чтобы она позволила нам подойти к нему. Она ответила отказом, но он продолжал уговаривать ее, и в конце концов она сдалась. Мы на цыпочках вошли в комнату и около часа простояли возле двери. Мы не узнали его. Он был небрит, кожа на лице казалась пергаментной, глаза были неподвижны. Он дал нам знак приблизиться. Мы подошли. Слезы душили меня, и я не мог произнести ни звука. Раздался его слабый голос:

- Па-пи-ро-са.

Жена взяла сигарету и вставила ему в рот. Не успела она выйти из комнаты, как сигарета упала. Один из нас поднял ее и вернул на место. Он не выдержал и разразился слезами, и мы за ним.

Но вот ему полегчало. Глаза его заблестели. С трудом он выговорил:

- Ну как у вас? Как ты сейчас произносишь эту фразу? А как такой-то? Исправил грим? А как ты? Сумел избавиться от излишнего напряжения на сцене? Прикрывает такой-то такого-то в первом акте? Была ли дополнительная репетиция такого-то отрывка второго акта?

Счастливая улыбка появилась на его лице. Он снова мог говорить о театре. Он хотел сказать все в эти последние минуты:

- Ну, смотрите, вот мой конец. Все время я учил вас и требовал ритма и темпа в игре, и вот я сам теряю ритм жизни. Помните, как я вас учил: тот, кто не обладает верным ритмом на сцене, все равно как мертв. И вот я теряю его… Он предал меня. (…)

На следующий день все студии Художественного театра, в том числе и «Габиму», постигло известие, что наш учитель скончался.

Открытие памятника Вахтангову

14 сентября 2020 года, в день открытия сотого, юбилейного сезона, памятник был представлен публике. Церемония получилась очень торжественной, красивой – играл военный оркестр, Василий Лановой читал Пушкина… Право открыть памятник предоставили Василию Семеновичу Лановому и Юлии Константиновне Борисовой. Когда со скульптуры стянули белую ткань, присутствующие ахнули. Такой трактовки никто не ожидал: вместо парадного образа великого режиссера публике предстал присевший перед долгим путешествием совсем еще молодой человек. Впереди у него создание собственной, Третьей студии МХТ, позднее ставшей его театром… Впереди – целая жизнь…

Создание Симоновской сцены

…Сама жизнь расставила все по своим местам. Злопыхатели растворились в безвестности, и Симоновская сцена сегодня работает как полноценный театр с собственным уникальным репертуаром.

Вместо одного зала, рассчитанного на сто зрителей, получилось два: один – радиусный, который мы назвали «Амфитеатром», другой – классический, его назвали Камерным. Поскольку оба зала плотно примыкали друг к другу и практически состыковывались, играть одновременно два спектакля тут было нельзя. Зато такое «неудобство» позволяло режиссерам играть с пространством: например, первый акт начинать в зале «Амфитеатр», а в антракте вместе со зрителями перемещаться в Камерный.

На первый взгляд, в обоих залах ощущается незавершенность отделочных работ. Но мы нарочно не стали прятать исторические стены под штукатуркой. Идея показать кирпичную кладку пришла в голову Римасу Владимировичу. (Туминасу)

- Оставьте стены такими, какие они есть! – сказал он как отрезал.

- Римас Владимирович, но это же просто кирпич, белый силикат, - попытался вмешаться я.

- В этом и есть вся прелесть! Пусть в фойе будет помпезно и торжественно, а в зале останется… Как же называется этот стиль? Ах да, идиотский лофт!

Юрий Петрович Любимов

- Как вы смотрите на то, чтобы пригласить в наш театр Юрия Любимова и предложить ему что-нибудь поставить? – спросил у меня однажды Римас Владимирович.

Разумеется, я тут же согласился с его идеей. С нашей стороны это был своеобразный акт поддержки Юрия Петровича – в результате конфликта группы актеров с худруком самые бездарные из них травили Мастера, он покинул Таганку, которой отдал полвека. (…)

Поэтому Римас Владимирович созвонился с Любимовым. Тот пригласил его к себе домой, а потом уже и сам Юрий Петрович приехал в театр Вахтангова, где почти два десятка лет прослужил актером. Войдя в мой кабинет, он огляделся по сторонам и остановил взгляд на старинном диване, подлокотники которого украшают резные львы.

- Не был здесь больше сорока лет, - признался он, и, устроившись на диване, принялся гладить одного из львов по деревянной гриве. Заметив мой недоуменный взгляд, Юрий Петрович пояснил: - Кирилл, у этого льва, как видите, стерта вся грива. Стер ее я. Дело в том, что именно в этом кабинете проходили все заседания тогдашнего худсовета Театра Вахтангова. Здесь спорили, ругались, конфликтовали… Иногда от несогласия с мнением большинства меня просто раздирало изнутри! Я сидел и автоматически впивался рукой в львиную голову.

«Боже мой, мы сотворили чудо!»

Только за три-четыре дня до премьеры все встало на свои места, как это всегда случается у Римаса Владимировича в работе над спектаклем. Когда в зале вдруг зазвучало «Miserere» - великолепная музыка Фаустаса Латенаса – и над сценой распустился огромный белый парус с портретами великих вахтанговцев, все ахнули: «Боже мой, мы сотворили чудо!»

На сцене блистали те, чье мастерство и виртуозное лицедейство стало легендой: Юлия Борисова в «Визите дамы» Дюрренматта, Людмила Максакова в «Игроке» Достоевского, Владимир Этуш в «Цене» Миллера, Юрий Яковлев в «Темных аллеях» Бунина, Василий Лановой с поэзией Пушкина, Вячеслав Шалевич в «Жизни Галилея» Брехта, Галина Коновалова в «Благосклонном участии» Бунина, Ирина Купченко и Евгений Князев в «Филумене Мартурано» де Филиппо – у каждого своя тема, свой герой, своя исповедь. Произошло чудо – на «Пристани» объединились все поколения, они вновь стали семьей, а театр домом.

Мы планировали играть «Пристань» в течение одного сезона. Но представление, призванное стать гимном тем, кто своим служением сцене прославил Вахтанговский театр, засияло их непревзойденным талантом, завоевало любовь зрителей. Поэтому было принято решение оставить спектакль в репертуаре. За семь лет он был сыгран 154 раза, на вахтанговской «Пристани» побывало более 150 тысяч зрителей. 14 июня 2018 года грандиозный спектакль прошел в последний раз и стал частью истории русского театра. «Пристань» ушла со сцены в блеске славы, непобежденной и неповторимой.

Василий Семенович Лановой

Более скромных людей, чем Лановой и Купченко, сложно себе представить. Достаточно вспомнить наши гастроли на Сахалин, когда Василий Семенович только в самолете признался, что врачи запретили ему авиаперелеты на сверхдлинные расстояния. А тут девять часов в воздухе! Вылетели из одного часового пояса – приземлились в другом.

Мы между собой шутили, что «Дядя Ваня» и «Посвящение Еве» перешли в разряд утренников. Разница во времени между Москвой и Южно-Сахалинском составляет восемь часов, поэтому, когда мы начинали играть спектакль на сцене Сахалинского Международного театрального центра имени Чехова, в столице еще было раннее утро.

- Ой, как тяжело будет играть, - сетовал Василий Семенович перед спектаклем. – Ой, как скачет давление.

И все равно вышел на сцену, позабыв обо всех недугах, блистательно сыграл своего Абеля Знорко, а на другой день отправился вместе со всеми на экскурсию. Рассматривая из окна автобуса удивительные виды сахалинской природы, признавался:

- Я думал, что уже никогда сюда не вернусь.

Людмила Васильевна Максакова

Людмила Васильевна – актриса совершенно бесстрашная. В большинстве ролей она безжалостна не только к внутреннему облику своих героинь, но и к их внешности. В той же «Пристани», получив роль Бабуленьки из «Игрока», она со всем энтузиазмом принялась менять свою внешность. Ее Антонида Васильевна, появлявшаяся на сцене в инвалидной коляске, в финале эпизода стягивает с головы парик, оставаясь совершенно лысой, жалкой и старой. Предстать в таком виде перед зрителями - настоящий подвиг для любой актрисы, особенно такой красивой, как Людмила Васильевна. Табу для нее в профессии не существует.

Юрий Васильевич Яковлев

Яковлев в жизни был очень скромным человеком. За все время нашего знакомства я услышал от него одну-единственную просьбу.

- Вы знаете, у нас всегда было артистическое фойе, - сказал мне однажды Юрий Васильевич. - В нем мы собирались перед спектаклями, отмечали дни рождения... В ожидании выхода на сцену, загримировавшись, там можно было посидеть. Гримерки у нас очень маленькие, в них неудобно. Я вас умоляю, верните нам актерское фойе.

Для меня эта просьба стала руководством к действию.

Артисты театра, впервые переступив порог обновленного актерского фойе, не скрывали своего восторга. Особенно радовался Юрий Васильевич.

- Спасибо, что выполнили мою скромную просьбу, - сказал он, пожав мне руку.

Актерское фойе мы открыли в марте 2013 года. А в ноябре Юрия Васильевича не стало.

Галина Львовна Коновалова

Врачи строго-настрого запретили ей ходить на каблуках - все-таки возраст более чем солидный. Галине Львовне на тот момент было 98 лет! Мы срочно начали искать замену туфелькам, в которых она выходила на сцену до болезни. Примеряли какую-то обувь на плоской подошве - все не то. В итоге она скинула предложенные костюмерами балетки, переобулась в привычные золоченые туфельки на небольшом каблучке, походила туда-сюда по сцене и решительно заявила:

- Я ничего не буду репетировать!

- Галина Львовна, ну как же?!

- Нет-нет, никаких репетиций не нужно. Текст я уже сама повторила.

Перед выходом Галины Львовны на сцену в кулисах столпились все занятые и незанятые в постановке актеры. Сотрудники театра заполонили проходы между партером и амфитеатром в зрительном зале. Гримеры, костюмеры, билетеры, охранники с замиранием сердца следили за каждым движением маленькой и хрупкой, как статуэтка, Галины Львовны. Сыграет или не сыграет? Перепутает реплики или нет?

Ничего не перепутала.

Сыграла.

Владимир Абрамович Этуш

Я проработал в должности директора Театра Вахтангова уже около двух месяцев до того, как познакомился с Владимиром Этушем. Он сам пришел в мой кабинет. Открылась дверь, и я обомлел - в приемной стоял Владимир Абрамович.

- Вы - наш новый директор, - сказал он, глядя на меня своими огромными, похожими на маслины, черными глазами с лукавой искоркой. - Я хочу с вами познакомиться, меня зовут Этуш. Владимир Абрамович.

- Владимир Абрамович, да кто же вас не знает! - воскликнул я и поспешил пригласить народного артиста в кабинет.

- С прошлой дирекцией у меня отношения никак не складывались, - поделился Этуш. - Я их не любил, они меня - тоже. Поэтому вам я желаю всяческих успехов. Прошу только об одном - любите нас, артистов. Мы сложные, тяжелые, но нас надо любить. И еще знайте, я очень хочу играть!

Юлия Константиновна Борисова

Царственным жестом Борисова попросила зрителей занять свои места. Аплодисменты моментально стихли. Зрители замерли в ожидании. Юлия Константиновна взяла в руки микрофон.

- Мои дорогие, - не скрывая подступавших слез, сказала она, - я довольно легко в свои дни рождения считала годы - 81, 82, 83, 84... 89, а дальше-то... Бог ты мой! Я даже не поняла, что происходит! И вот настал этот день! А я думаю: хотелось бы мне, чтобы моя жизнь пронеслась назад на много-много лет? Но тогда бы я не попала в Театр Вахтангова. Нет, не хотела бы! А если еще немножко назад? Тогда бы я не вышла замуж. Сегодня об этом даже страшно подумать. Поэтому нет, нет и нет. А если еще немножко назад отмотать жизнь, и тогда бы у меня не было моего сына. Но это вообще невозможно себе представить! Нет, нет, нет... Бесконечное нет! А еще немножко? И тогда не было бы моих дорогих, изумительных, бесценных внучек? Я без них никак не могу! Ну а если еще чуточку открутить назад? В этом случае у меня не было бы чуда - четырех правнуков и одной правнучки! А если еще чуть-чуть назад? Предположим, лет на семь? Нет! Потому что в театре не было бы Римаса Туминаса и не было бы Кирилла Крока. Я уверена, что в моей жизни обязательно еще случится что-то хорошее. Оно меня удивит, обрадует. Только надо немножко подождать. И давайте подождем вместе. Я благодарю Бога за каждый час, за каждый день, за все и за всех, за всю свою жизнь. Спасибо.

Это было 17 марта 2015 года.

Римас Владимирович Туминас

Прежде чем приступить к репетициям, Туминас на две недели уехал в Михайловское. Бродил там в одиночестве по всем имениям, усадьбам и паркам, стараясь понять, кто же такой был Пушкин. Он обложился книгами Лотмана, Набокова и других исследователей творчества поэта. Но лишь письма самого Александра Сергеевича помогли Туминасу открыть в поэте человека с отменным чувством юмора и самоиронии.

Искусство режиссуры вообще, по мнению Римаса Владимировича, заключается в том, чтобы как можно полнее раскрыть замысел автора, показать задуманный им сюжет. Он это неустанно повторяет молодым режиссерам.

- А я хочу самовыражения! - часто отвечают ему начинающие постановщики.

- Вы взяли готовую пьесу, значит, вы уже вторичны, - пускается в объяснения Туминас. - Есть автор и есть актер, ваша задача - помочь им договориться, раскрыть замысел, пересказать сюжет. Ваша деятельность по своей сути - посредническая.

Последняя встреча с Табаковым

Последняя моя встреча с Олегом Павловичем Табаковым произошла на вручении премии "Звезда Театрала". Он пришел в Вахтанговский получать премию как "лучший директор", а я к тому времени уже работал там. Сидел в зале и, скажу честно, испытывал чувство неловкости, потому что в этой номинации соревновались между собой Олег Павлович Табаков и Кирилл Игоревич Крок. Я даже позвонил учредителю премии и главному редактору журнала "Театрал" Валерию Якову:

- Слушайте, уберите, пожалуйста, мою фамилию, не ставьте меня в неловкое положение. Если, не дай Бог, победит Кирилл Игоревич Крок, это будет мой позор на всю жизнь.

- Но не я же написал вашу фамилию, - ответил мне Яков. - Есть рейтинг. Хотите, я вам покажу как в режиме онлайн каждый день в интернете идет голосование?

В результате театралы выбрали Табакова, и для меня было очень ценно, когда Олег Павлович, выйдя на сцену, сказал: "Я получаю эту премию, но горжусь тем, что дело, которому я служу, будет продолжено другими молодыми ребятами". И среди прочих фамилий назвал мою.

Nota bene. Сейчас, когда в театре я хожу по туалетам или на лестнице провожу пальцем по перилам (не вижу ничего зазорного - это часть моей профессии), каждый раз вспоминаю Табакова - он меня этому научил.

Из дневника директора

В первые годы работы в Вахтанговском театре меня никто не знал, да особо и знать не хотел. В меня никто не верил, говорили, что я пришел из какого-то маленького, мало кому известного театрика, расположенного где-то там, за Третьим транспортным кольцом. Так что я сталкивался в лучшем случае с вежливым отказом, в худшем - меня просто не замечали.

Что я чувствовал, когда меня вежливо... посылали? Я не испытывал унижения, нет, скорее воспринимал это как личное поражение. Но в моем характере есть одно качество - чем сложнее обстоятельства вокруг, тем быстрее я становлюсь бойцом. И тогда я понимал, что это временное тактическое поражение, но мы все равно придем к победе, своего добьемся.

Фото предоставлены пресс-службой Театра Вахтангова