Радио "Стори FM"
Кирилл Крок: «В театре твои бывшие заслуги никого не интересуют»

Кирилл Крок: «В театре твои бывшие заслуги никого не интересуют»

Беседовала Елена Костина

В этом году исполнилось 10 лет с тех пор, как Кирилл Крок стал директором Театра имени Евгения Вахтангова. И за это время его имя стало таким же известным, как и имя художественного руководителя легендарной труппы дома с колоннами на Старом Арбате. За свою жизнь он освоил много театральных специальностей.  

Кирилл Игоревич, а начинали вы, кажется, с монтировщика сцены в ТЮЗе?  

- Школьником я занимался в театральной студии Дворца пионеров на Ленинских горах. Нас обучали не только играть, то есть каким-то азам актерского мастерства, но и самим обслуживать свои спектакли: готовить костюмы и декорации, монтировать сцену. И я с удовольствием включился во все эти организационные дела. Мне все это так нравилось, так было интересно! Наверное, уже в ту пору нашел свое призвание к театральному делу. Но по настоянию родителей после 10 класса поступил в юридический институт. Тогда стал набирать силу нотариат, и отец мне сказал: «Нотариусы сейчас востребованы, защитишь диплом, откроешь свою фирму, возьмешь помощника, будешь заверять документы и всегда сможешь заработать на кусок хлеба». Я год отучился и начал понимать, что это не моё, хочу заниматься театром. А в ТЮЗе как раз искали монтировщика сцены, и кто-то из ребят нашего Дворца пионеров порекомендовал меня. Я собирался бросить учебу, но вмешались родители, дома по этому поводу был скандал. Мне поставили условие: «Хочешь в театр – иди, но переводись на заочное отделение». В итоге я юридический институт окончил, и диплом, правда, с грехом пополам, получил. В ТЮЗе отработал два года. В стране началась перестройка, стали создаваться молодежные коллективы, и на этой волне появился Молодежный театр на Полянке, куда меня пригласили на должность замдиректора. И вот там мне еще параллельно пришлось освоить специальности и бутафора, и осветителя, и все остальные, какие есть в театре.  

То есть кого-то пришлось заменять?  

- Конечно. Кто-то заболеет, кто-то уволится, вот я их и заменял. Руководила труппой Любовь Павлова, кстати, ученица Анатолия Васильева, она и сама оказалась интересным по тем временам режиссером и талантливым педагогом. Из ее студии выросли многие артисты, например, Вика Толстоганова, Маша Скосырева. После Молодежного театра я недолгое время работал в небольшой цирковой компании, даже побывал с ними на гастролях в Китае, а потом меня пригласила к себе в театр «Модернъ» Светлана Врагова, и я пришел к ней работать заведующим постановочной частью. Но знаете, я там не видел никакого развития, никаких перспектив, а видел такое тихое болотце с редкими выпусками спектаклей, и меня это жутко раздражало.  

Кирилл Игоревич, что означает: у театра нет перспектив?  

- Понимаете, внутри театра жизнь должна бурлить, когда в каждом углу репетируют, когда ставятся новые спектакли, какие-то удачные, какие-то неудачные, труппу приглашают куда-то на гастроли. А в театре «Модернъ» жили исключительно прошлыми заслугами, которые из года в год предъявляли публике. Там было два таких спектакля, с моей точки зрения, легендарных. Первый – «Счастливое событие» со Спартаком Мишулиным, ради которого я и решил работать у Враговой. Второй – «Дядюшкин сон» с Владимиром Зельдиным, но театр «Модернъ» имел к «Дядюшкиному сну» очень стороннее отношение, потому что Владимир Михайлович пришел туда с готовой постановкой. Ему надо было просто помочь выпустить спектакль, и это была уже моя история. В «Счастливом событии» играл молодой талантливый артист Сеня Ковальский, но он разругался с Враговой и ушел к Михаилу Левитину в «Эрмитаж». Всякое случается, кто-то из театра уходит, кто-то отказывается от роли, кто-то, не дай Бог, умирает, что тут поделаешь. Но тогда репетируют с другим артистом и вводят его в спектакль, тем более если спектакль успешный, и в зале всегда аншлаг. Здесь же «Счастливое событие» просто сняли с репертуара. Для меня это стало настоящей катастрофой. Я, тогда уже в должности директора-распорядителя, встречался с Сеней, но о том, чтобы вернуться в «Модернъ», он и слышать не хотел: «Врагова меня так обидела, не хочу иметь с ней никаких дел!» Пообещал ему: «Мы с тобой заключим договор, и все дела ты будешь иметь со мной как приглашенный артист!» Сеня согласился, только Светлану Александровну, сколько ни беседовал с ней, мне так и не удалось убедить восстановить спектакль. Лет, наверное, через семь (к тому времени Спартака Васильевича уже не было в живых, и я уже там не работал) Врагова все-таки восстановила «Счастливое событие», в той постановке главную роль играл Валерий Золотухин, но это был уже другой спектакль, совершенно другой. Вот что такое театр, у которого нет перспектив. Сейчас все театральные новости обсуждают в соцсетях. Например, не продлили контракт с худруком Театра Российской армии Борисом Морозовым, тут же появились посты в его поддержку: ох, как жаль, театр уничтожают! Я в одной ленте оставил комментарий: «Скажите, пожалуйста, уважаемые господа, а что за последние 10-15 лет в этом театре случилось такого знакового? И что вы все сокрушаетесь по поводу того, что назначат нового худрука?» В ответ посыпались упреки, но я понимал, в чью ленту вклиниваюсь и специально это сделал, я люблю такие провокации.  

А что, по-вашему, показатель успеха?  

- Я для себя сформулировал пять маркеров успешности, по которым сегодня нужно оценивать театральную деятельность. Первый маркер – профессиональное признание какого-либо спектакля, о котором пишут критики, который становится темой для исследования театроведов и искусствоведов, с этим спектаклем театр приглашают на престижные фестивали, в том числе и зарубежные, получают премии и награды. Второй маркер – зрительское признание, то есть какие-то постановки не представляют собой большую художественную ценность, не отмечены премиями и статьями в прессе, но на этих спектаклях в зале всегда аншлаги. Третий маркер – у театра нет профессиональных побед или аншлаговых спектаклей, но благодаря личности художественного руководителя там сохранена труппа, состоящая из нескольких актерских поколений. И этот человек так умеет сплотить вокруг себя своих артистов и заинтересовать их, что они все при нем. Четвертый маркер – в театре, допустим, нет громких постановок, но они придумали классный фестиваль, который является драйвером развития целого направления в театральном искусстве и целый год кормит всю труппу. Пятый маркер – огромный финансовый и административный ресурс руководителя и его связи, благодаря чему он содержит свой театр, где все новое и все с иголочки. Но если у театра ни по одному из пяти маркеров мы ничего не можем найти, кроме домашних радостей, он не может считаться успешным.  

Кирилл Игоревич, вы много сделали для учебного театра Школы-студии МХАТ. А как началось это сотрудничество?  

- Волей случая. Есть у меня хороший приятель, который в свое время окончил постановочный факультет Школы-студии МХАТ. И вот он предложил мне заниматься учебным театром. Там тогда Олега Павловича Табакова на посту ректора сменил Анатолий Миронович Смелянский, и ему нужны были специалисты в постановочную часть. Я ответил, что от Светланы Александровны мне, конечно, надо уходить, только в какой-то хороший профессиональный театр, а не к студентам. А приятель настаивал: «Ну я очень тебя прошу встретиться со Смелянским хотя бы для приличия, иначе он на меня обидится, я же обещал ему прислать человека». И в назначенный день я отправился в Школу-студию МХАТ исключительно для того, чтобы не подводить приятеля. Мы побеседовали с Анатолием Мироновичем, он согласился с моими доводами, совершенно меня очаровал и уговорил: «Работайте у Враговой, а нашим педагогам будете помогать выпускать студенческие спектакли, дайте слово, что останетесь с нами хотя бы на один учебный год, к тому же Козак с Брусникиным набрали очень сильный курс». Тот курс теперь называют «звездным», на нем учились Саша Урсуляк, Саша Матросов, Даша Мороз, Сергей Лазарев и многие давно уже известные артисты. А когда я наладил работу постановочной части, Анатолий Миронович назначил меня директором учебного театра: «Я переговорил с педагогами, они все вас хвалят и просили меня сделать все, чтобы вы оставались с нами и дальше, заодно и освоите новую профессию». Теперь мне предстояло научиться продавать билеты, чем я никогда не занимался и с ужасом ждал начала нового театрального сезона.  

Потому что зрители предпочитают видеть на сцене любимых артистов, а тут молодежь, известная пока только в узких кругах?  

- И я думал точно так же, но оказалось, что у студенческих спектаклей огромное количество поклонников, которые обожают ходить именно на студентов театральных вузов. И чем больше я погружался в продажу билетов и постигал эти азы, тем больше находилось каналов, через которые  билеты можно продавать. Кстати, учебный театр Школы-студии МХАТ одним из первых в Москве начал продавать билеты через Интернет. Светлана Александровна, когда узнала, что я так активно реализую билеты на студенческие спектакли, вменила мне полномочия и сделала директором-распорядителем театра «Модернъ». А я уже натренировался продавать билеты в Школе-студии МХАТ, набил себе шишки, и в театре «Модернъ» за один сезон мне удалось увеличить посещаемость с 43% до 97%, при том, что в репертуаре так и не появилось ни одной премьеры.  

И как долго вы параллельно работали в обоих театрах?  

- 10 лет, из которых 7 лет был проректором Школы-студии МХАТ. И там и там сделал ремонт, организовывал гастроли, обустраивал быт в студенческом общежитии. Знаете, Анатолий Миронович постоянно мне говорил: «Кирилл, мы с тобой должны добиться, чтобы никто и никогда из наших студентов не называл общежитие «общагой». Он терпеть не мог этого слова. Анатолия Мироновича тогда стали приглашать читать лекции в Гарвард и Бостон, потом он делился со мной впечатлениями о том, как живется американским студентам в общежитии, показывал мне фотографии: «Кирилл, у наших ребят должно быть так же!» Уют и комфорт в общежитии мы создавали по американской системе: оборудовали фитнес-зал, прачечные, кухни, душевые и туалетные комнаты.  

rimas.jpg
C Римасом Туминасом
А как вы познакомились с Римасом Туминасом?  

- Меня пригласили на премьеру «Дяди Вани», когда Римас выпустил этот спектакль, в Вахтанговский театр стремилась попасть вся Москва. Знаете, я в своей жизни много видел «Дядей Вань», хорошо знаю эту пьесу, но в постановке Туминаса мне как будто показали какое-то другое произведения Чехова, я был совершено потрясен. А после спектакля мы встретились с Римасом в фойе, и нас познакомили, я сказал ему какие-то хорошие слова. Но это было, что называется, шапочное знакомство, потому что к нему многие подходили, поздравляли с премьерой, жали руку. А через какое-то время мне передали, что Туминасу нужен мой совет. Театр Вахтангова получил президентский грант, Римас настаивал, что деньги нужно распределить на зарплату сотрудникам, но администрация убеждала худрука, что это категорически невозможно. А ко мне с этим вопросом обратились, потому что у Школы-студии МХАТ тоже был президентский грант, средства из которого мы распределяли именно на зарплату педагогам и режиссерам, о чем я и сказал Римасу. Он только развел руками: «А моя дирекция почему-то не желает». По сравнению с другими артистами, служащими в столичных государственных театрах, вахтанговцы получали грошовую зарплату, и Римаса это чрезвычайно угнетало. Потом Римас еще несколько раз обращался ко мне за советом. На подпись худруку приносили какие-то строительные протоколы, документы, связанные с госзакупками. «Я никогда не занимался экономикой театра в России, и к тому же я иностранец, гражданин Литвы, а в Москве я гость, может быть, здесь так принято?» – спрашивал меня Римас. На это я ответил, что если бы пришел к Смелянскому с такими бумагами, Анатолий Миронович, наверное, мне бы сказал: «Кирилл, ты в своем уме? Почему ты перекладываешь свои обязанности на меня, на  ректора?». Так и худрук не должен! Римас устал от бесконечного противостояния с администрацией: «Объясню в министерстве культуры ситуацию и вернусь в Вильнюс, там мой дом, Малый драматический театр, где всё понятно». Но в министерстве Туминаса отговорили уходить с поста худрука и решили, что нужно менять администрацию, о чем он рассказал мне по телефону: «Кирилл, нам с вами нужно встретиться!» - «Так вы остаетесь? Здорово! Конечно!» Думал, что ему опять понадобилась моя консультация.

2.jpg
Открытие 100-го сезона 
Теперь можно догадаться, что Туминас позвал вас, чтобы предложить должность директора Театра Вахтангова, так?  

- Да, но я настолько этого не ожидал, что даже переспросил: «Простите, директором какого театра?» Тут уже Римас удивился: «Как какого? Вахтанговского» Я взял время подумать, а вечером позвонил Туминасу и дал согласие. Но в государственный театр директора по рекомендации худрука утверждает министр культуры – тогда этот пост занимал Александр Алексеевич Авдеев. И вот он мне при всех своих заместителях и главах департаментов сказал: «Ситуация в театре сложная, и если вы не справитесь, то ваша карьера будет под большим вопросом, а если справитесь, то победите».  

И как вас приняли в театре?  

- В штыки! Театр всех принимает в штыки, даже на нового монтировщика как минимум полгода будут косо смотреть. А тут пришел директор: кто это такой, невысокого роста, с фамилией Крок – то ли еврей, то ли хохол? Работал в каком-то маленьком московском театре, еще работал в Школе-студии МХАТ – чужой монастырь, потому что у Вахтанговского театра есть свой, Щукинский институт. Но я стиснул зубы и решил: будь что будет, ты или пан или пропал, надо делать свое дело, а там дальше, как жизнь выведет. Понимаете, в театре твои прошлые заслуги никого не интересуют. Важно то, что происходит здесь и сейчас в судьбе труппы, в судьбе каждого актера, меняется ли их жизнь в лучшую сторону, повышается ли зарплата – вот критерии, по которым в театре относятся к директору.  

truppa.png

Не секрет, что в Вахтанговском театре сейчас самые высокие ставки, даже во время карантина ваши актеры получали зарплаты. Получается, была такая возможность?  

- У нас на сайте есть раздел презентации финансовой деятельности за каждый сезон – это открытые данные. Например, в прошлом году мы сыграли больше 1000 спектаклей в Москве и на гастролях. Гонорары за зарубежные гастроли поступали на валютный счет театра в федеральное казначейство, мы ни цента не тратили. Из этого фонда мы и нашли возможность поддержать труппу, когда в стране объявили карантин. И не только штатные артисты получали зарплату, но и студенты Щукинского училища, занятые в детских спектаклях. Мы никого не бросили в трудную минуту, у всех же семьи, дети, родители, кредиты, да мало ли что еще. Да, богаче не стали, но обогатились в проявлении Вахтанговского братства, как ни высокопарно это звучит. Не секрет, что у большинства артистов в приоритете кино, и ко мне, как к директору, идут отпрашиваться на съемки, просят сделать второй состав спектакля. Но вот случилась пандемия, съемок не стало, а дом с колоннами стоит на Старом Арбате и никого не бросает в трудную минуту! Многих артистов эта ситуация с коронавирусом вернула с небес на землю, о чем они мне писали и в соцсетях, и лично благодарили, надеюсь их запала теперь надолго хватит. Кстати, у нас сформировалось очень мощное среднее поколение артистов – Евгения Крегдже, Леня Бичевин, Витя Добронравов, Артур Иванов, Василий Симонов, Валера Ушков, Федя Воронцов и другие. Мы с ними пришли в театр почти одновременно, они, можно сказать, выросли на моих глазах. Культивирование труппы, воспитание артистов – это одна из наших главных задач, они поведут театр после нас, потому что не бывает вечных художественных руководителей и вечных директоров.  

Кирилл Игоревич, за те 10 лет, что вы на посту директора, Вахтанговский театр преобразился. Как шутят ваши артисты, когда уходят в отпуск: начинается время Кирилла Крока, опять будет ломать театр. И у вас есть коронная фраза о том, что в здании на Арбате не осталось закоулка, где бы не ступала нога строителя. Совсем не осталось?  

matvienko.jpg
В.И. Матвиенко и К. Крок 

- У меня есть и другая коронная фраза: где грязь и бардак, там не живет искусство. В театре должна быть первозданная чистота для каждого зрителя каждый день: все люстры горят, все сияет, паркет блестит. У нас 6 сцен, каждый вечер 1300 зрителей, если ежегодно не циклевать паркет, он, может быть, и будет блестеть, но не таким идеальным блеском, который бы меня устроил. Но это все внешняя сторона. А моя отдельная гордость – на 10-м году эпопеи с ремонтом я добрался до подсобки сантехников, где мало кто бывает, а артисты, думаю, вообще не знают, где она находится. Там был ужас – плитка еще с советских времен, сейчас мы ее поменяли, сделали вентиляцию, поставили кондиционер, купили новую мягкую мебель. Можно сказать, что я сумасшедший, психбольной, потому что главным предметом гордости должно быть высокое искусство, это само собой. А у меня возникает чувство гордости еще и за этих четырех сантехников, которые сутками следят, чтобы в нашем театре было все в порядке. Спектакли тоже – предмет моей гордости за театр. Возьмите постановки Римаса, например, «Евгений Онегин», «Маскарад», «Ветер шумит в тополях», «Минетти», тот же «Дядя Ваня», «Пристань» и все остальные – это золотые вехи в истории нашего дома на Арбате. К 100-летию театра мы установили памятник Евгению Вахтангову в начале этого сезона. Откроем филиал театра во Владикавказе – в доме, где родился и жил Евгений Багратионович до переезда в столицу. Это дореволюционное здание в центре города, совершенно убитое. Мы расселили всех его обитателей, причем купили им равноценные квартиры, и это тоже предмет моей гордости. Знаете, сейчас почему-то модно стало ругать патриотизм, а мое глубокое убеждение – что нужно патриотично служить своему делу, потому что человека судят по делам. В свое время меня очень поддержала Людмила Васильевна Максакова, она сказала мне: «Когда вы пришли театр, мне столько про вас говорили, что вы и такой, и сякой, много всего. А я всем отвечала, что давно живу на свете и привыкла верить только делам, а слова для меня – это пустое. И ваши дела меня убедили в том, что вы настоящий наш человек». И такое признание, согласитесь, дорогого стоит. 

фото: Валерий Мясников, пресс-служба театра им. Е.Вахтангова  

Похожие публикации

  • Нина Аловерт: Балет – это победа над смертью
    Нина Аловерт: Балет – это победа над смертью
    Нина Аловерт – выдающийся фотограф, запечатлевшая великих танцоров балета. Увидев ее работы, я просто обомлела - причем часто это живые, а не постановочные фото, снятые прямо во время спектакля, что сложно технически. Нина Николаевна живет в США и принадлежит к кругу знаменитой нью-йоркской богемы родом из России
  • Соня Рикель: «Не бойся все перекроить по своему вкусу»
    Соня Рикель: «Не бойся все перекроить по своему вкусу»
    Кутюрье-женщин не так уж много. А тех, кто добрался до Олимпа Высокой моды, и вовсе единицы. Но вот такая заводная и огненно-рыжая - точно одна-единственная. Ее имя – Соня Рикель. 25 мая 2023 года ей исполнилось бы 93.
  • Николай Коляда: Театр – это всегда про человека
    Николай Коляда: Театр – это всегда про человека
    Коляда - «человек-театр», у которого есть свой частный театр, «Центр Современной Драматургии», фестиваль, конкурс «Евразия», московский «Театр новых пьес» и много чего еще. Драматург, режиссер, актер, лучший театральный менеджер страны, заслуженный деятель искусств, лауреат премии им. К.С.Станиславского», Николай Коляда каждый год, зимой, приезжает на гастроли в Москву