Радио "Стори FM"
Андрей Плахов: Кино эпохи ковида

Андрей Плахов: Кино эпохи ковида

Беседовала Диляра Тасбулатова

Андрей Плахов, известный кинокритик и участник множества фестивалей, сейчас тоже находится в частичной изоляции. Для человека, который постоянно в разъездах, это тяжелее, чем для какого-нибудь домоседа.

Мы поговорили о том, как кинематограф, а не только Андрей лично, переживает этот сложный период.

 

Кино онлайн

Андрей, ты сейчас находишься за границей? Я видела в соцсетях, что ты даже посетил «укороченный» Венецианский фестиваль. Я там много раз была и не могу представить, что на Лидо пустынно… Природа, видимо, сопротивляется нашим атакам и решила нас наказать... Так вот - как ты думаешь, это отразится на кинематографе в целом? На фестивалях, на ритуале коллективного просмотра – как говорил Феллини, что, мол, зрительный зал похож на утробу матери, а коллективный просмотр – на какое-то измененное состояние, которое еще и подогревается сидящими рядом, дыханием зала.  

- Ну если говорить конкретно о фестивалях, то итоги года уже можно подводить – то есть понять, как они справлялись в такой экзотической ситуации. Фестиваль в Роттердаме все же состоялся - так же, как и Берлинале, они прошли до эпидемии. Мы тогда и слова-то такого не знали...

Я боюсь уже с февраля, когда пошли первые слухи…

- Да нет, в Берлине было как всегда, все свободно общались, обнимались-целовались. И только ближе к концу фестиваля пошли разговоры о «китайской угрозе», но тогда казалось, что Китай далеко. Однако стоило фестивалю закончиться, как ковид перешел в наступление…

Потом, как ты знаешь, все ждали Каннского, который так и не состоялся. Хотя попытки были - сначала передвинули на более поздний срок, на июль, но ситуация становилась всё более катастрофической – и во Франции в том числе. В итоге провели только в октябре такой эрзац-фестиваль – трехдневный, где были какие-то показы. Прямо скажем, не очень солидный - по-настоящему он так и не состоялся. Фильмы, которые Канны вроде как отобрали, на самом деле были «расстреляны» на других фестивалях - в частности, в Сан-Себастьяне.

Зато два других фестиваля, Венеция и Сан-Себастьян, успели вклиниться между первой и второй волной эпидемии. Я был на обоих.

Хорошо прошли, несмотря ни на что?

- Замечательно. Оба были прекрасно подготовлены - рассадка по социальной дистанции и очень строгая система контроля. Я, например, хотел было поменять место и сесть поближе, субтитры были плохо видны, но мне категорически запретили такое своеволие.

Чем, как в одном анекдоте, мотивировали?

- Понимаешь, если кто-то заболеет, то нужно будет найти его соседа и срочно изолировать.

Молодцы – вот это организация. Хотя похоже на мрачную антиутопию…

- Да, немного напоминало лагерь, тем не менее фестиваль был прекрасный. А вот другие этот опыт не смогли повторить… И все закончилось…

Что будет в следующем году, как думаешь?

- Трудно прогнозировать, но пока ожидания не очень радостные.

Буквально на днях сообщили, что в феврале Берлинале вообще не состоится, первая фаза все-таки будет, но в начале марта. И вроде должен быть так называемый кинорынок, причем виртуальный. Каким-то образом отобрана конкурсная программа, но каким конкретно и как покажут программу, неясно. Кто-то, наверно, получит аккредитацию, хотя, может, и нет…

Фестиваль без прессы? Это что-то новенькое…

- Не знаю…Может, скажут, что пресса вообще не нужна, хотя это, конечно, странно…

В любом случае система резко меняется, и речь уже не идет о реальных сеансах на экране. Правда, все заверяют, что потом будет лучше. Берлин обещает провести в июне, для публики - предполагается, что в июне всё закончится, все будут здоровы и вот тогда, летом, под открытым небом, устроят показы, как бы фестиваль для публики. Где как раз покажут фильмы, награжденные на этом странном полуподпольном мартовском фестивале... Такая вот система.

То же самое в Роттердаме - они уже объявили, что в начале февраля будет онлайн-показ для аккредитованных, а поскольку этот фестиваль еще и юбилейный (ему исполняется полвека), то в июне они сделают фестиваль и для публики.

Аккредитованный может смотреть онлайн откуда угодно?

- Не знаю. В Роттердаме говорят, что публика может покупать билеты и смотреть в пределах Голландии. Если ты аккредитованная пресса или представитель киноиндустрии, можешь смотреть отовсюду. А вот что касается Берлина, пока ничего непонятно. Мне кажется, что они сами еще не разработали эту систему и здесь очень много вопросов.

Что мешает Берлину сделать то же самое?

- Ну, в Роттердаме больше арт-хауса, арт-кино, дебютного и малобюджетного – на это проще получить разрешение у продюсеров. А вот Берлин – это все-таки крупные фильмы, там и Голливуд, и прочее, поэтому продюсеры опасаются показывать онлайн, там слишком много журналистов - боятся, что фильмы утекут.

Меня, да и не только меня, разумеется, волнуют Канны…

- По неофициальной информации на будущее зарезервировали три срока: помимо традиционного мая, еще июль, август и еще какой-то резервный вариант. Потому что никто не знает, что будет с коронавирусом.

Это все очень печально, потому что ничего нельзя прогнозировать. Соответственно ни журналисты, ни киноиндустрия не могут планировать свои действия. Владельцы не знают, как продавать фильмы, всё требует перестройки сознания и всех структур, а к чему это приведет, мы не знаем.

 

Глобальный фильм ужасов

Совершенно неожиданно пришла новая эпоха…

- Да… Если более широко посмотреть на этот процесс, мы, получается, вошли в какую-то новую историческую стадию, по сравнению с которой прошлая наша жизнь - предыстория.

Смена вех, ледниковый период.

… Мне кто-то говорил – смотрю, мол, фильм, снятый в доковидную эпоху, а там такое! Люди в метро без масок!

Ну да. Все горько смеются – вот, пишет кто-то, видел фильм, а там все обнимаются и целуются и даже, вы не поверите, сексом занимаются – так странно, неестественно как-то. Ну и все комментируют – да ладно врать-то, такого не бывает.

- М-да…Создается впечатление какого-то фильма ужасов. Становится страшно. Ведь мы-то знаем как это опасно. Такие психологические моменты полностью перестраивают восприятие – оттого так сложно предугадать, что сейчас можно снимать.

Ну да, снимать так, будто ничего не происходит, как-то странно было бы…

- С одной стороны… Но и снимать такое, где все в масках, тоже ведь странно.

Не представляю, что будет с кино, искусством коллективным: оно, наверно, менее всего готово к таким вызовам? Как теперь производить съемки? Хоум-видео, что ли, снимать? Тогда эстетика совершенно изменится, и кино потеряет свою главную составляющую – язык, который вырабатывался более ста лет…

- Вообще-то хоум-видео - один из вариантов. И насколько мне известно, уже многие сняли это «хоум» - о том, как люди переживают изоляцию.

Ага, приплыли, салонная драма в одной комнате, Вера Холодная.

- Вообще-то это будет, видимо, какой-то новый жанр или субжанр. В будущем, просматривая эти изоляционные ретроспективы (ну, если мы-таки вырулим и придем к нормальной жизни) – мы, наверно, будем воспринимать их как нечто абсурдное. Тут действительно много вопросов – что снимать и как снимать. Но с другой стороны, известно, что экстремальные обстоятельства всегда способствовали взрыву новых идей в киноиндустрии. Да и сейчас, несмотря на все сложности, жизнь полностью не останавливается, ухитряются же как-то снимать. В том числе и коллективно - и в театре, и в кино. Так и в России, и в мире то же самое – во Франции, например. Только через какое-то время, когда появятся фильмы эпохи ковида, мы поймем, что это за фильмы, сколько их и что они собой представляют.

Помнишь такой фильм - «Влюбленный Тома»? Действие которого происходит исключительно на экране компьютера, мы слышим только голос героя, заключившего контракт с некой фирмой, что он не имеет права выходить из дому. Не помню имени режиссера, предвидевшего на манер Кафки, Оруэлла или Замятина скорое будущее. Всё сбывается, к сожалению…

- Конечно, многое из того, что сейчас происходит, отчасти было предсказано в фантастических фильмах и романах. Но… предвидения сбываются не совсем так, а по-другому. По крайней мере, никто не мог предвидеть такого глобального вируса. Скажем, недавний сериал «Эпидемия» - о том, что вирус все же локализовали в границах Москвы. Это произвело впечатление еще и потому, что действие происходит в реальных фактурах, хорошо нам знакомых, и там было ощущение правды – как ведет себя власть, как население, всё очень точно. Но там вирус все же локализовали. А вот представить себе, что весь мир вдруг остановится и замрет в ожидании или в ступоре – этого никто не мог предположить.

…Все думали, что Апокалипсис - это ядерная война, а он пришел в обличье невидимого, незаметного, тоскливого в своей заурядности врага. Никакой тебе библейской патетики, гибели всерьез, кровавых сполохов и воплей… В этом есть своя великая ирония – по мощам и елей.

- Ну да… Ужасы войны сформировались в сознании на основании исторического опыта, предполагалось, что война - всегда враг, который нападает и разрушает, наносит раны, убивает и прочее. Но наш нынешний враг - абсолютно невидимый. И с этим ничего не поделаешь… Можно говорить, что виноваты китайцы, американцы или марсиане, но от этих разговоров толку никакого, ибо в конечном итоге жертвами вируса являются все.

 

Критик-динозавр

Ты ведь постоянно наращиваешь интеллектуальные мускулы в качестве кинокритика, который всё видел и всё знает, и тем не менее продолжает заниматься умножением своей «печали»: так вот, твоя профессия не под ударом?

- Сколько себя помню, она всегда была под ударом: мы постоянно обсуждали куда эта профессия идет, не исчерпала ли она себя, нужна ли она. Такие разговоры мы вели в ФИПРЕССИ (международная ассоциация кинокритиков, которую Плахов возглавлял долгие годы - прим. автора) еще в девяностые. Была даже обобщающая статья, где критики были названы динозаврами, которые скоро вымрут.

Ну а потом возник Интернет… Традиционные критики, сформировавшиеся в рамках традиционной же системы, к которым и я принадлежу, отнеслись с некотором скепсисом к интернетовской критике – ну ты сама знаешь, какой она бывает.

Дико смешной – я там перлы черпаю.

- Как бы да, но с другой стороны, она все же развивается, и за эти годы некоторые авторы сделали себе имя именно как интернет-критики. Если раньше на фестивалях отдавали предпочтение печатной - ежедневной, а потом уже еженедельной и ежемесячной прессе, а интернет-критика считалась десятым сортом, то теперь ситуация совершенно изменилась. Наоборот - если это популярный влиятельный сайт с большим количеством заходов, если он обновляется, теперь это престижно. Поэтому мне кажется, что с критикой все будет нормально. Естественно, она будет меняться, но не исчезнет и не деградирует.

Другой вопрос - можно ли этой профессией зарабатывать. Изданий, которые платят за кинокритику, мало, места, естественно, заняты, и когда серьезные европейские критики теряли свои позиции в издании, им приходилось туго. Имя и репутация есть, а площадки нет. А на интернет-критику жить невозможно…

 Я тебе возражу. Этот интернет со своим «культурным разнообразием» – типичное восстание масс. Что хотят, то и несут – анализировать-то не умеют. Я считаю, что вот ты лично, не сочти за лесть, - альфа и омега, на тебе и стоим. Кто еще будет этим заниматься – анализировать кинопроцесс? Ну еще пара-тройка человек. Без анализа и кино не будет, хоть мы все и «динозавры».

- Да нет, есть профессиональные люди, умеющие анализировать. Как раз сейчас большой интерес к истории кино – думаю, это будет одна из тенденций, поскольку современное кино находится в какой-то странной транзитной стадии - сегодня ни один гений или супер-ум не сможет почувствовать, куда оно движется. Мы пока эмпирически этот процесс нащупываем… Но вот в историю кино погрузиться очень интересно - сейчас же всё замерло, и мы можем посмотреть трезвым и углубленным взглядом на прошлое, на какие-то периоды и фигуры, раньше пребывавшие в тени, можем пересмотреть их, переоценить. И не с точки зрения опровержения, как сейчас некоторые предлагают. А почувствовать историю кино как современный процесс.

 

Очернитель и русофоб

Тебе не кажется, что мы начнем закольцовываться? Нет движения вперед – стало быть, будет движение назад. Тоже ведь интересный опыт – назад в будущее…

- Движение назад, несомненно, будет, потому что будущее пока не просматривается. К сожалению.

Какие страны, по-твоему, могут быть на острие? Последние двадцать лет первенство держали румыны или, скажем, экзотический Вирасетакул. Возможно ли изобрести, ввиду нашей общей ситуации, что-то новое?

- Дай-то бог, хотя мне кажется, что новые волны долго не держатся. Конечно, они закладывают традицию, и она окончательно не умрет, но мне кажется, пик румынской волны уже позади. Возникнут ли новые волны, крайне сложно сказать. Скорее всего, если и возникнут, то не в Европе, не на традиционных территориях. Хотя Восточная Европа - некое исключение, там потенциал еще не исчерпан.

На территории бывшей Югославии до сих пор много интересного.

- Это правда. Балканы – сгусток, клубок энергии, с их историей, с недавней войной, там всегда что-то происходит. Поэтому как раз у них и может что-нибудь серьезное возникнуть.

Ну и конечно Латинская Америка - огромный регион, потенциально очень богатый.

Ну, а о России ты что можешь сказать? Сейчас почти одни блокбастеры производят - на мой взгляд, это очень провинциально. Арт-кино исчезающе мало, и пробьется ли оно на высокие площадки? Я всё переживаю, что ни Балабанова не оценили, ни Бакурадзе…

- Ну, какие-то фильмы все равно пробиваются. Вот сейчас с большим успехом на разных площадках, в Котбусе, да и в Венеции, прошел «Китобой» дебютанта Филиппа Юрьева. Да и «Конференция» Ивана Твердовского, одного из немногих молодых режиссеров, делающих авторское кино с социальной начинкой, хорошо прозвучала. Процесс все равно не останавливается, и люди все же хотят делать арт-кино.

Тут что важно? Что есть режиссеры, которые к этому стремятся. Пусть их немного, но они есть, и молодые продюсеры тоже есть, на них вся надежда. Старшее поколение продюсеров, тот же Сельянов, например, в значительной степени создавший Балабанова, уже вряд ли откроет нового Балабанова, он сейчас на других орбитах работает. Но это же естественный процесс - смена поколений.

Нужно чтобы совсем не заглохло. Хотя сегодня, конечно, очень сложно сделать артхаусное кино, оно ведь не только не поддерживается государством, но и фактически тормозит его развитие. Цензурные ограничения уже стали системой, и в таких условиях делать свободное искусство очень сложно. Пока еще существуют какие-то лазейки - тот же фонд Абрамовича, который поддерживает такие проекты, но общая атмосфера все равно неблагоприятная.

То, что наш самый крупный режиссер Звягинцев, снимающий арт-кино и в то же время обладающий большим дыханием, не может осуществить свои проекты, причем уже достаточно давно, очень тревожно…

Для того чтобы создать – ну, например, феномен французской новой волны - нужен поток фильмов, причем заметных, обсуждаемых. Я боюсь, что такие явления как Звягинцев или например, Бакурадзе, будут фрагментарными. Культурного мейнстрима-то нет... Как думаешь?

- Думаю, что такие фигуры как Звягинцев - раз уж мы о нем заговорили – в принципе редки, он, можно сказать, уникален. Таких много не бывает, но это и не нужно. Было бы странно - ведь даже один Звягинцев вызывает стойкое раздражение.

Он у нас идет по разделу очернительство, подзаголовок - русофобия.

- Да уж…Я тут ознакомился с высказыванием одного критика, который пишет о каком-то бразильском фильме - что, дескать, он такой же неприятный, как фильмы Звягинцева. Показывает, пишет этот критик, Бразилию в столь же неприглядном свете, как Звягинцев - Россию. В общем, сделали из него жупел для поборников оптимистического кино, но, с другой стороны, многие его, наоборот, любят. В том числе и критики. И вот это как раз и подчеркивает его важность и уникальность, роль его личности в пространстве нашего кинематографа.

Он, конечно, не единственный, есть и другие, важные авторы - тот же Сокуров, например. Но Сокуров все-таки принадлежит к другой эпохе, начал он раньше и в большой степени выразил другую, уже прошедшую, эпоху. А Звягинцев – эту, хотя возможно, что он уже прошел свой пик.

Думаешь?

- Не знаю. Это не утверждение, а вопрос. Но в любом случае других фигур, которые однозначно имели бы столь же большой вес или могли бы его приобрести, я пока что я не вижу.

 

На задворках

…Тебе не кажется, что мы - благодаря усилиям цензуры и всяческого давления - лет через десять попадем в эдакое провинциальное гетто, на задворки большой истории кино?

- Зависит от того, как в принципе повернется сумма обстоятельств. С одной стороны, политических, а с другой не менее важным сейчас становится глобальный фактор. Не знаю, как его назвать – скажем, фактор коронавируса. Куда это всё приведет, пока непонятно, зато понятно, что он уже оказывает огромное влияние на все мировые процессы. Поэтому прогнозировать, что будет через десять лет, можно только включив черный юмор.

Как я люблю. Хоть посмеяться, когда уже больше ничего не остается… Слегка перефразировав одного умника, «блесну» - смех начинается по ту сторону отчаяния…  

- Ну да. У нас ведь нет никаких инструментов, чтобы его хоть как-то нащупать. Поэтому то, что сейчас кажется нам опасным, – тот же провинциализм – может в будущем показаться детской игрой. Безусловно, наше кино выглядит довольно провинциально на фоне мирового кинематографа, притом что есть и хорошие режиссеры, и хорошие фильмы, да и фестивальные успехи есть.

И все равно - приехав на фестиваль в тот же Роттердам, ты видишь реестр, где какая-нибудь небольшая страна – предположим, Перу или Чили, да любая, в общем, - показывает пятьдесят фильмов, а Россия – два. Такая вот пропорция…

Конечно, выглядит это весьма странно. Понятно, что фильмы отбирают не по странам, а по художественным особенностям. И все равно - очень странно. Что только подчеркивает, что у нас ничего не находят, и что Россия отодвигается куда-то на периферию, становясь маргинальной страной, присутствие которой на фестивалях необязательно – будет, и хорошо, не будет, тоже ничего не случится. Обидно…

Если, скажем, Звягинцев (опять к слову пришелся) снял свой фильм, значит, он будет в программе, а не снял – больше никого не будет.

Хотя раньше и Советский Союз, и Россия были одной из базовых стран, без кого трудно представить любой фестиваль, как и без Франции, Германии или Америки.

Какой кошмар…

- Ну, будем надеяться, что окончательно все-таки не выпадем из фестивального процесса.

Как говорится, пессимизм элегантен, и я сейчас поняла, что ты элегантно пессимистичен и, как ни парадоксально, в то же время оптимистичен.

- Потому что я следую завету Антонио Грамши - пессимизм интеллекта и оптимизм воли. Конечно, умом мы понимаем, что ничего хорошего не происходит и вряд ли произойдет - по крайней мере, в ближайшее время. С другой стороны, ну и что? Веревку мылить, что ли? Когда ты работаешь и стараешься как-то обдумывать, осмысливать этот процесс, то он же тебя и стимулирует, чтобы не впасть в отчаяние. Ибо отчаяние не продуктивно.

фото: личный архив А. Плахова

Похожие публикации

  • Лукино Висконти, пленник Красоты
    Лукино Висконти, пленник Красоты
    Лукино Висконти - один из последних столпов европейской культуры; редкостный уникум, протянувший нить между гуманистическим девятнадцатым веком и чудовищным двадцатым
  • Денис Драгунский vs Диляра Тасбулатова: Кино или литература?
    Денис Драгунский vs Диляра Тасбулатова: Кино или литература?
    В эпоху ковида, когда люди почти не встречаются и не разговаривают, по общению особенно скучаешь. Мы решили иногда записывать такие «светские» беседы обо всем на свете: женщинах и мужчинах, вине и еде, музыке и психологических парадоксах, любви, ненависти и пр. На сей раз – о кино и литературе
  • Сверхнедочеловеки
    Сверхнедочеловеки
    Евгенику долго считали лжеучением, однако современная наука находит в её аргументах всё больше правды. Но без ответа на один главный вопрос евгеника никогда не превратится из орудия разрушения в средство спасения вида. Какой же это вопрос?