КАРАНТИН
В детстве я болела. Болела по-крупному и нестандартно. Однажды я пожелтела. Скорее всего это был Гепатит Б, но тогда над моей внезапно изменившей цвет физиономией прозвучало вполне понятное слово - Желтуха. Конечно же «Желтуха», потому что я вся была жёлтая! И лицо, и руки, и ноги, и даже белки глаз были жёлтыми.
Сначала я лежала в больнице, потом долго сидела на карантине, а потом меня отправили в детский сад. Но играть с детьми не разрешили. Как решить эту проблему никто не знал, и воспитательница Марья Петровна придумала оригинальный способ. Она ставила стул на обеденный стол, а я сидела на этом стуле, возвышаясь над комнатой, в дальнем углу которой играли на ковре счастливые здоровые дети.
Сидение это вызывало у меня двоякое чувство. С одной стороны, мне очень хотелось поиграть со всеми. С другой стороны, я чувствовала себя особенной, и даже немножко королевной.
Чтобы я не скучала, мне давали какую-нибудь мягкую игрушку: мишку или зайца. Это были самые большие и прекрасные в группе игрушки, которые при обычных обстоятельствах мне никогда не удалось бы заполучить в честном бою. А тут сама Марья Петровна преподносила мне одно из сокровищ, над головами всех потенциальных конкурентов, которые провожали уплывающую добычу завистливыми взглядами. Все смотрели на меня с нескрываемым уважением и восхищением. «У нее была Желтуха! Она вся была желтая!» - восхищенно шептали обычные не жёлтые дети.
Но момент этот длился недолго. Потому что все очень быстро забывали обо мне, увлечённые своими играми. И я начинала ужасно скучать.
Я пробовала разные способы привлечения к себе внимания. Начинала громко читать стихи, или делала попытку встать со стула и слезть на пол.
Испуганная воспитательница подбегала ко мне, усаживала обратно и спрашивала, чего я хочу. А так как я хотела только играть с ребятами и больше ничего, то начинала просто реветь. На этом моя фантазия заканчивалась.
Так продолжалось томительных две недели. А через две недели меня отправили в санаторий на Кавказ. Лечить «осложнения».
ЖЕЛЕЗНОВОДСК
Моя мама в обмен на две профсоюзные путёвки в пионерские лагеря от издательства «Правда» раздобыла дефицитную путёвку в большой правительственный детский санаторий в город Железноводск. В санатории было грязелечение и минеральные источники. Меня отправили «на воды».
В шесть лет, впервые без родителей, я отправилась в дальний путь.
Путешествие на поезде показалось мне бесконечным. Дети на нижних полках спали по двое на одной полке, валетом. Поэтому в каждом купе детей было по шесть человек. Сначала меня разместили на верхнюю полку, с которой я регулярно, по два-три раза за ночь, благополучно падала на пол. Настолько благополучно, что даже не просыпалась – дежурная няня находила меня на коврике под столиком и водворяла на полку. Тщательно привязывала простыней, но, каким-то чудом я снова выкатывалась из пут и сладко спала остаток ночи на полу.
После этого меня переместили на нижнюю полку, где мы спали валетом с пухлой девочкой Ирой, которая во сне выпихивала меня на привычный коврик. Благодаря этому я просыпалась раньше всех и смогла самой первой увидеть море.
Море вторглось сначала в рамку окна, а потом заполнило собой купе и весь вагон. Оно было такое огромное, что мне казалось, что оно больше неба. До сих пор не могу понять, как такое огромное море умещалось в окно поезда. И сейчас, когда я еду на море в поезде, каждый раз вспоминаю это первое невероятное впечатление.
Санаторий был похож на сказочный город. В середине находился дом-дворец с колоннами, в котором обитали Начальники. А еще там был огромный кинозал, где показывали кино и выступали артисты. В этом зале я впервые посмотрела фильм «Приключения жёлтого чемоданчика». Я тогда ещё подумала, что, когда стану бабушкой, непременно буду как героиня Татьяны Пельтцер прыгать по крышам троллейбусов. Но к сожалению, сейчас я понимаю, что это мне не удастся по той простой причине, что троллейбусы в Москве больше не ходят. Их заменили электробусы.
И ещё мне очень хотелось раздобыть конфетку храбрости, хотя я сейчас понимаю, что этой храброй конфеткой тогда уже была я сама и в дополнительных стимулах не нуждалась.
В этом же доме-дворце находились врачи, которые нас регулярно осматривали. После посещения всех необходимых кабинетов нас рассортировали по разным домикам поменьше, в которых нам предстояло прожить долгих три месяца.
Для шестилетнего человека три месяца это целая жизнь. Тем более, что осенью того года я должна была пойти в первый класс. При санатории была и своя школа.
Столовая тоже выглядела как дворец в восточном стиле. Помпезные колонны, столики с букетами цветов, хрустальные вазы. Огромные окна, завешенные шитыми тяжелыми зелёными шторами, пропускали очень мало света. Поэтому весь этот храм питания был погружён в таинственный изумрудный полумрак.
Обилие яств на столах казалось мне приготовленным для великанов или каких-то сказочных обжор. Каждая тарелка была величиной с бабушкин тазик для стирки белья. Каждому малышу полагалось четыре смены блюд. Посередине стола стояли еще две огромные вазы – с фруктами и с крупно нарезанным хлебом. Мне казалось, что ни один человек не способен съесть такую гору еды, которая предназначалась для одного ребёнка.
Я немножко пощипала из каждой тарелки и с изумлением увидела, как дети за другими столиками легко, как маленькие крокодильчики, уничтожают снедь, находящуюся на столе. Но через месяц интенсивного лечения грязями и «ессентуками» я и не заметила, как сама превратилась в такого крокодильчика.
Несмотря на обильное питание, все ребята, и я в том числе, интенсивно теряли вес. Таким было воздействие кавказских грязей и вод.
Санаторий был и вправду не из простых. Кроме обильного и разнообразного питания, мы получали ещё миллион всяких интересных процедур. Утром перед завтраком мы дружными рядами шли через весь город Железноводск на источники пить минеральную воду. Кто-то пил Славяновскую, кто-то пил Смирновскую.
У каждого была красивая специальная чашка с носиком. Самой шикарной считалась обливная тёмно-синяя тяжёлая фаянсовая чашка, которую можно было купить по дороге к источникам у стоявших вдоль всего пути местных тётенек.
ИСТОЧНИКИ
Источники представляли из себя просто медные краны с раковинами, торчащие из скалы. Над каждым из них было написано, какая вода из этого крана льётся. К каждому источнику стояла очередь. Дети сразу распределялись по своим очередям. В зависимости от того, кто какую воду пил, нас называли «славяновские» и «смирновские». Смирновских почему-то было больше. Наверное, поэтому славяновские считали себя избранными, и со смирновскимии не дружили. Я была причислена к касте «Славяновских», но у меня была подружка Галька, которая была «Смирновская». И наша дружба с ней носила характер подпольности и опасности.
Железноводск. Таня Королькова (Вайнонен) во 2-м ряду вторая справа
ПОДАРКИ
Мама дала мне с собой три рубля. Это были огромные деньги. И потратить их надо было с умом. Я понимала, что попала в какую-то волшебную далёкую страну. И мне хотелось всем привезти из неё волшебные дары. Поэтому я не торопилась тратить свои три рубля на шикарную синюю чашку, и каждое утро внимательно и дотошно рассматривала весь раскинутый вдоль всего пути товар.
Меня, правда, заставили купить дешёвую пластмассовую мерную кружечку для принятия целебной воды. Но мои богатства от этого не сильно похудели, так как чашка стоила тридцать копеек.
Как же трудно было выбрать подарки! Сейчас я понимаю, что товар у теток не представлял никакой ценности, все богатства были безвкусными и дешевыми сувенирами, которые с тех пор мало изменились. На ковриках красовались многочисленные фосфорные скульптуры с изображением орлов в разных позах, фосфорные совы со встроенными часиками в животе, фосфорные зАмки – тоже с часами, шары из фосфора, большие и маленькие, в разную цену. Все эти бледно-зеленоватые поделки обладали удивительным свойством светиться в темноте. Тогда никто не думал о том, что это не слишком полезно, и даже вредно. Туристы охотно раскупали эту местную экзотику.
Мне больше всех нравились орлы и казались каким-то чудом и верхом настоящего искусства. Орлов было много, и стоили они по-разному. Самый большой орёл стоил как раз три рубля. Покупка дешёвой кружечки сразу уничтожила возможность купить эту прекрасную птицу. Орёл поменьше стоил полтора. И дальше было ещё несколько вариантов, самый дешёвый из которых стоил 80 копеек. На нём-то я и остановила свой выбор. Но покупать не торопилась. Мне хотелось привезти подарки маме, папе, сестре, бабушке и учительнице музыки Ирине Александровне. Я сразу отложила рубль на орла, и дальше подбирала подарки исходя из оставшейся суммы. Это было так захватывающе интересно, что я до самого конца смены откладывала момент реализации. И в итоге купила пять фосфорных медалек с разными видами Железноводска, и отдельно для учительницы музыки пластмассовую позолоченную лиру с сидящим на ней разноцветным соловьём, в пластмассовую попку которого было воткнуто настоящее перо. Мне казалось, что Ирина Александровна от такого подарка будет безмерно счастлива. По крайней мере, я на её месте от радости упала бы со стула.
Однажды меня приехала навестить бабушка. Она купила мне синюю кружку с золотой надписью: «Железноводск», и я стала с гордостью ходить на источник как полноправный отдыхающий.
А подарки я купила уже почти перед самым отъездом.
Последней, самой главной тратой была покупка заветного фосфорного орла во время экскурсии в город Пятигорск. Там все сувениры были почему-то дешевле, копеек на 15-20. И я сэкономила на них. С великой гордостью и глубоким осознанием того, что очень разумно веду свой бюджет, я купила долгожданную птичку.
Свежекупленный орёл стоял у меня возле кровати на тумбочке и таинственно светился в темноте. Я не могла заснуть, то и дело открывая глаза и проверяя, не погас ли он. Но он упорно светился, пока в окно не ударили первые лучи солнца.
Оставшиеся от трёх рублей 15 копеек я потом привезла в Москву и торжественно вернула маме сэкономленные деньги. Подаркам моим все очень обрадовались. Ведь они были куплены с большой любовью. Ирина Александровна, правда, со стула не упала, но была так расстрогана, что поставила мне за урок тройку, хотя обычно за невыученную пьесу ставила полноценную тяжелую двойку или даже кол.. Медальки еще некоторое время светились на книжных полках бледным отражением кавказского неба, но скоро поблёкли, затерялись, растворились. Орёл взлетел на шкаф, где тихо покрывался пылью, отчего его свет становился всё тусклее и тусклее.
фото: 1-й ряд с куклой Таня Королькова (Вайнонен), личный архив Татьяны Вайнонен
