В России решили побить рекорды по изданию Жюля Верна. С января этого года началась публикация полного собрания его сочинений в 70 томах.
До сих пор классическим изданием Жюля Верна у нас считается 12-томник, вышедший в советские времена, в 1957 году. Произошло это благодаря знаменитому красному командиру маршалу Ворошилову, которого в ходе перестановок в верхах после смерти Сталина отправили курировать культуру.
К Ворошилову пришел с докладом директор Гослитиздата, и маршал вдруг вспомнил, как в детстве он очень любил Жюля Верна. Желая угодить Ворошилову, директор тут же на ходу придумал, что как раз сейчас решено издать все романы французского фантаста - 12 томов. Так у нас появилось по сути академическое издание Жюля Верна, которого не было ни во Франции, ни где-либо еще.
Романы французского классика в наших издательствах шли на ура: гарантированные продажи и никаких проблем с Главлитом. Значительно тяжелее приходилось советским фантастам – их романы цензоры разглядывали под лупой и повсюду находили разные антисоветские выпады.
Например, в “Аэлите”, одном из самых знаменитых советских фантастических романов, нашли клевету на революцию и власть. Среди главных героев Алексей Толстой изобразил солдата Гусева, бывшего махновца - вместе с инженером Лосем Гусев летит на Марс и устраивает там революцию. В этом увидели намек Толстого на то, что движущая сила революции – это авантюристы и грабители. Писателя заставили переделать эпизоды с упоминанием махновского прошлого Гусева.
Враждебные выпады нашли у Яна Ларри: и в его знаменитой детской книге “Необыкновенные приключения Карика и Вали”, и в повести “Страна счастливых”.
В этой фантастической повести Ларри описал страну, в которой победил коммунизм: в столовых колхозникам и рабочим подают трюфели и омаров, а общественные туалеты отделаны золотом. Но цензорам очень не понравились рассуждения о том, что многие не успели перестроиться, в том числе и представители руководства, среди которых - даже верховный лидер Молибден.
Намек был совершенно прозрачен, особенно если вспомнить выражение “молибденовая сталь”. И вот главный герой говорит:
Передайте Молибдену, этому человеку, оставленному у нас старой эпохой: мы – другие... Он плохо знает нас.
“Это что же – намек на то, что Сталин человек из прошлого?” – ужаснулись в Главлите, и “Страну счастливых” изъяли из библиотек.
Но Ларри на этом не остановился: он решил написать новый роман – уже непосредственно для Сталина. В 1940 году он стал направлять Сталину письма – от имени живущего в Ленинграде марсианина по имени Кулиджары.
Кулиджары сообщал, что на Марсе уже давно существует советское государство – и объяснял Сталину, чем это государство лучше Советского Союза. Ларри писал, что в СССР большинство законов бездарны бессмыслены, а “гипертрофическая централизация связывает по рукам и ногам инициативу на местах”. Он писал о ненависти большевиков к интеллигенции, о цензуре, о развале культуры.
“Вы никогда не узнаете моего настоящего имени”, – так заканчивал Ларри одно из своих писем Сталину. Но писатель недооценил НКВД: через четыре месяца после первого письма он был арестован и отправлен в лагерь, где отсидел 15 лет, до 1956 года. Ему припомнили и Молибдена, и другие антисоветские намеки.
А наиболее интересна здесь история знаменитого писателя-фантаста Ивана Ефремова. Многими своими поворотами эта история сама напоминает фантастический роман.
С писателем разбирались на самом высоком уровне. Глава КГБ Юрий Андропов писал в ЦК, что Ефремов в романе “Час быка” под видом критики строя на фантастической планете Торманс клевещет на советскую действительность. Андропов нашел в романе и призывы к свержению советской власти - и вот что докладывал об этом в ЦК:
О взглядах автора можно судить по следующим выдержкам: “Устранение верхушки ничего не решает. На месте убранной сейчас же возникает новая вершина из нижележащего слоя. У пирамиды надо развалить основание”.
Но дело этим не ограничилось. В КГБ возникли подозрения, что Ефремов – вообще британский шпион.
В ноябре 1972 года, через месяц после смерти писателя, сотрудники КГБ провели в его квартире многочасовой обыск. Они изъяли все его документы, письма, книги.
Затем было возбуждено дело, в котором, в частности, говорилось: "Имеются материалы, дающие основание полагать, что Ефремов не является тем лицом, за которое он себя выдавал".
В литературных кругах пошли разговоры о том, что в КГБ отрабатывают версию, будто Ефремова на самом деле в раннем детстве звали Майклом, и он был сыном британского торговца, который до революции работал в России, а заодно выполнял задания британской разведки.
По этой версии, у англичанина был компаньон – купец Антон Ефремов, в 1917 году англичанин неожиданно заболел и умер, но перед этим упросил Ефремова усыновить его маленького сына, которого из Майкла переименовали в Ивана. По этой же версии, в конце 20-х годов на Ивана вышла британская разведка и завербовала его.
К каким выводам по поводу всего этого пришли следователи – это до сих пор так и неизвестно. В КГБ после смерти Ефремова собрали 40 томов дела - и их содержание все еще не рассекречено.
Есть лишь отрывочные сведения. Оперативную разработку консультировал бежавший из Лондона знаменитый советский агент Ким Филби. Криптографы тщательно проверяли всю переписку Ефремова – искали шифрованные сообщения.
Особенно представителей КГБ заинтересовала переписка писателя с литовцем Урбокайнисом, который в довоенное время был агентом литовской контрразведки. Вот что позже рассказывал об этом журналистам полковник КГБ Владимир Каталиков, который вел это дело:
При обыске у Ефремова были изъяты письма Урбокайниса, содержащие непоследовательные, иногда нелогичные, местами надуманные повествования, которые оперативниками расценивались как возможно содержащие скрытые, зашифрованные тексты или специальные условности.
Но, по словам Каталикова, каких-либо зашифрованных сообщений следователи извлечь из этих текстов так и не смогли.
В этой истории было еще одно загадочное письмо. Представители общества “Мемориал”, которые собирали данные о различных операциях КГБ, рассказывали, что за Ефремовым установили слежку оперативники – и один из них доложил начальству, что смерть писателя наступила после того, как он вскрыл какое-то иностранное письмо. По словам сотрудников “Мемориала”, в КГБ предположили, что британская разведка заметила слежку за своим агентом и решила убрать его с помощью письма, обработанного ядом.
И надо сказать, что в деле, возбужденном после смерти писателя, как раз упоминалось, что "обстоятельства смерти Ефремова вызывают подозрения”. И полковник Каталиков, который вел дело, тоже вспоминал об этом эпизоде:
Было ли “странное” и, возможно, отравленное письмо, от которого умер Ефремов?
Да, Иван Антонович получил накануне смерти письмо и прочитал его.
фото: Depositphotos.com/FOTODOM
