Лев Симкин, наш постоянный автор, обладает удивительной способностью переплавлять настоящие, «документальные» события в литературу, с юмором рассказывая об абсурде нашей жизни.
…Тридцатилетняя Вера, заведующая библиотекой из соседнего ДК, перепечатав из сибирского журнала извлечения из великих книг, стала адептом полученного откровения.
Скажем, Дейл Карнеги учил, как добиться счастья в работе и в личной жизни. Путь прост — всегда улыбаться.
Вы не испытываете желания улыбаться? Так заставьте себя. Поступайте так, как если бы вы уже были счастливы, и это приведет вас к счастью.
Его обещания сбывались. По крайней мере, в Америке. Никто не предчувствовал, что скоро и мы двинемся в ту же сторону, и тем не менее, библиотекарша принялась внедрять иностранный обычай в советскую действительность. Понятно, что ее улыбочки воспринимались не всеми адекватно, люди у нас нервные и подозрительные.
Но, правду сказать, были и такие, кто в ответ тоже улыбались.
Тем памятным вечером навстречу Вере по пустому коридору шел электрик Василий. Угрюмый и немногословный, он изредка заходил в библиотеку заменить лампочку. На этот раз его лицо расплылось в широкой улыбке. Оба, остановившись, улыбались друг другу и не двигались с места. Попытка обойти внезапное препятствие не удалась, он загородил дорогу.
— Ты чего?
— А ты чего?
И продолжая улыбаться, не пропускал, подталкивал Веру назад, в сторону своего закутка с инструментами. Тут до нее дошло, что могло ему прийти на ум при виде обращенной к нему улыбки молодой женщины, одинокой, из себя ничего, да еще и сама навязывается.
Время позднее, кругом никого. Вера перепугалась ужасно, но виду не подала. «Пойдем ко мне, — схитрила она, — там посвободней будет». Пока дошли до ее крохотного кабинетика, она пришла в себя и заорала благим матом, будто на читателя-малолетку, не сдавшего библиотечную книгу. Он выскочил как ошпаренный.
Потом Вера почему-то никак не могла забыть его нагловатую улыбку и даже, кажется, пожалела о несодеянном. Конечно, он ей не пара, но можно же как-то приподнять его до себя. Надо с ним только поговорить — по Карнеги, естественно.
Дайте людям почувствовать их значительность. Запомните, что человек в сотни раз более интересуется самим собой, нежели вами.
Ну вот, на следующий день Вера остановила его в коридоре - спросить как дела. Но он, вопреки Карнеги, не стал делиться своей жизнью, а встревоженно спросил:
— Ты о вчерашнем? Сама виновата, чё мне лыбилась?
— Не тебе одному, всем.
— А зачем?
— Психолог один так учит, американский. Хочешь, дам почитать?
— Не учите меня жить, — ухмыльнулся он, — лучше помогите материально. И пошел по своим делам.
Словом, не помог ей Карнеги. Ни в тот раз, ни после. С личной жизнью так и не сложилось. Карьера? Да какая у библиотекаря карьера. Постепенно она перестала улыбаться кому ни попадя, и в вагоне метро ее уже нельзя было отличить от остальных пассажиров, сурово глядевших исподлобья.
…Шли девяностые, в ее жизни ничего не менялось, а вот окружающий мир стал другим, книги Карнеги продавались на каждом углу, и многие люди вдруг заулыбались. Правда и плачущих стало больше. Но особенно бросалось в глаза чужое веселье.
А рядом с библиотекой поселились веселые соседи. Помещения ДК стали сдавать разным фирмам, и новые обитатели то и дело устраивали пьяные гулянки, именумые на иностранный манер презентациями. В свободное от презентаций время они сидели за столами у новомодных компьютеров, юные секретарши улыбались шефам, шефы - секретаршам, все были друг другом довольны.
Вы не поверите, электрик, вовсе не похожий на пришлых, мало-помалу стал своим в этом новом мире. Может, он вначале присматривался к новым русским и понял, что не боги горшки обжигают. А может, из него и прежде рвался наружу звериный оскал капитализма. Когда ведомственные площади приватизировали, он под видом трудового коллектива прихватил пол-этажа и завел себе офис, где собирал с соседей арендную плату.
Чтобы там ни говорили, но то время было и вправду временем равных возможностей, будь ты даже простой рабочий…
А уж если ты их не использовал, сам виноват, подумала она, когда Василий пришел, как хозяин, выселять библиотеку. Визит был давно ожидаем, и ей в голову приходила постыдная мысль, не предложить ли себя во спасение культурного очага. Мысль, впрочем, была отвергнута при воспоминании, как бывший электрик на иномарке привозил в ДК разгульных девок. Ей уже стало совсем не до улыбок. Да и книга Карнеги давно была задвинута на заднюю полку.
Прошли годы. Шестидесятилетняя Вера Игнатьевна, прогуляв старенькую маму, вернулась домой, накрыла на кухне стол и включила телевизор. Там шло какое-то ток-шоу, кто-то косноязычный клеймил Америку - в общем, все как обычно. И только когда на фоне говорившего пошли титры – депутат Госдумы Василий Смирнов, она поняла - это он, электрик ДК, превратившийся за три десятилетия в респектабельного господина с хорошо подвешенным языком.
Вот кто виноват в моей загубленной жизни, - подумала она. – Вот кто лишил меня уверенности в себе, вот кто причинил мне невыносимые моральные страдания. Кто позволил ему отнестись к женщине лишь как к объекту сексуальных желаний? Пришло время за это ответить!
Жалобу Веры Игнатьевны на сексуальные домогательства со стороны депутата Смирнова долго гоняли по думским кабинетам, пересылали из профильного комитета в непрофильный и обратно, покуда не положили под сукно, до лучших времен.
Не в Америке живем, слава богу.
фото: личный архив автора
