Я уже неоднократно признавался в своей любви к чтению новостных лент. Не текстов новостей, нет. Исключительно заголовков. Они в стилистическом смысле бывают удивительными. Уж не знаю, кого там сажают за это дело («сажают» в хорошем смысле слова, в смысле - поручают это дело), но результаты творческого процесса бывают поистине ослепительными. Иногда, кстати, кажется, что некоторые из этих заголовков пишутся на каких-нибудь не родственных языках, а потом переводятся на русский с помощью Гугл-переводчика.
Ну, хотя бы это: «Зеленского уличили в лицемерном удовольствии от конфликта на Украине». Ведь совсем по-китайски звучит, согласны?
Неплохо и это: «Блогерша с небритым телом показала внешность и вызвала споры в сети»
Формулу «Показать внешность» я бы взял на вооружение, и был бы совсем не против, чтобы это выразительнейшее словосочетание вошло в золотой фонд идиоматических выражений современного русского языка. Впрочем, эта самая «внешность» - скорее всего неуклюжая замена на якобы литературный русский язык молодежного словечка «лук».
Или такое, например: «Самая богатая кошка мира попала в модный журнал и приуныла». Приуныла, бедняга, подавленная заботами и невзгодами от своего несметного богатства.
В этих новостных заголовках много, разумеется, и всякой текущей политики. Что касается доверия или недоверия к такого рода «свидетельствам», то эта тема даже не обсуждается. Интересна лишь стилистическая их сторона.
Но все равно рефлексирующий человек, вроде автора этих строк, в какой-то момент начинает робко думать: «Ну, а вдруг не все там вранье! Ну, а вдруг, там что-нибудь и соответствует действительности».
«Ну, не могут же они врать всегда и по любому поводу!», - меланхолично размышляет автор этих строк, демонстрируя таким образом свою склонность думать о некоторых людях лучше, чем они того заслуживают. Так он и размышляет, пока не натыкается на такое: «Десятки тысяч американцев и европейцев задумались о переезде в Россию».
И слегка, было, накренившаяся картина мира обретает свою изначальную устойчивость и стройность.
И он, автор, немедленно успокаивается. «Могут! - с некоторым даже облегчением думает он, - Именно всегда! И именно по любому поводу!»
«Ну, разве это доказательство!» - спросит какой-нибудь резонер, из тех, которые «Не все так однозначно».
Доказательств, в общем-то, нет. А если они есть, это еще не повод им верить. Институт доказательств, можно сказать практически упразднен из коммуникативного пространства в силу своей предельной размытости и вообще полнейшей недееспособности, каковую наиболее наглядным образом демонстрирует судебно-следственная практика последних лет и даже десятилетий.
А что еще? Институт убеждений? Опора на красноречие и личную харизму? Ну, допустим. Но ведь и этот институт, как мы видим, окончательно склоняется к чисто силовым методам. На фронтоне этого института были бы необычайно уместны слова из пьесы Даниила Хармса «Елизавета Бам»: «Давай сразимся, чародей. Ты словом, я - рукой». И тут мы снова вспоминаем про суды и следствия.
Что остается? Репутация, разумеется. Институт репутаций. Лишь он еще худо-бедно работает.
Лишь она, репутация, хотя и не без труда, но кое-как все же заменяет собой и систему доказательств, и силу убеждения.
Сила и надежность репутации, - даром, что само это слово не русского происхождения, - имеет очень глубокие корни в народном, в фольклорном сознании. Потому что народу давно и хорошо известно: разные исторические персонажи всегда соответствуют тем или иным психологическим, социальным, культурным типажам, чье социальное поведение, чьи поступки и высказывания буквально запрограммированы.
Когда-то, еще в студенческие годы, я пережил короткое, но яркое увлечение фольклористикой. Даже съездил в какую-то экспедицию под Ярославль. Экспедиция, впрочем, не оказалась слишком успешной, потому что немногочисленные «научные» впечатления были начисто и довольно грубо вытеснены впечатлениями алкогольными или, скажем прямо, эротическими. Ну, бывает такое в студенческие годы, кто не знает.
Фольклористикой, между тем, я еще некоторое время был увлечен. И помню какое сильное впечатление произвела на меня чья-то статья в каком-то научном сборнике. Статья была посвящена русской исторической песне. Особое же впечатление произвела не сама даже статья, а одно место в ней.
Оказалось, - если верить автору, - что народная историческая песня, повествующая о том, как царь Иван Грозный разобрался со своим сыночком, появилась за несколько лет до самого кровавого события, изображенного впоследствии живописцем Репиным.
Потому что в народном сознании представитель того типа, к которому относился царь Иван, просто не мог, что называется, поступить иначе. Он всем своим обликом и всеми своими манерами, как бы цитируя какую-нибудь детскую книжку или какое-нибудь «доброе» кино, как бы говорил: «На моем месте так поступил бы каждый».
В упомянутой народной исторической песне поведение царя, надо сказать, ничуть не осуждалось, хотя и не восхвалялось. Просто этот его неизбежный жест был одним из неопровержимых свидетельств того, что царь был да, довольно-таки грозным. А иначе как с нами еще-то!
Грозный был очень давно, но Общество с очень ограниченной ответственностью (ОООO) под брендом «Иван Грозный и сын» до сих пор, кажется, существует, приносит кой-какой доход и не дает нам ни малейшей возможности забыть о своем существовании.
