ВЕРБОВКА
В понедельник Миклуха проделал путь до лавочки, как было велено. Просидел минут сорок, судьи не дождался, плюнул и ушел. Дымков перехватил его по дороге от автобусной остановки к его дому на 1-й Луговой улице. Он догнал сзади, когда рядом никого не было, и, шепнув «завтра, там же, тогда же», обогнал и зашагал влево, в сторону центра города.
Дымков не пришел, потому что проверял. Оказалось - чисто. Назавтра на лавочке все и обговорили. Олег Олегович раскрыл карты, сочтя, что риск минимален.
– Вы любите деньги, Анатолий. Я их тоже люблю. Давайте сделаем так, чтобы у меня их стало очень много, а у вас просто много. Я не беру взяток. И не собираюсь делать этого никогда. Взятки за меня будете брать вы. Я определяю, какое дело может выгореть, сообщаю вам. Вы должны продумать схему получения мзды, в которой я не только не участвую, но и не фигурирую. И не знаю ни о чем, потому что не могу ни о чем знать по определению. Понятно?
– Нет.
– Объясняю. Часть информации получаете от меня. По электронной почте. Разумеется, не с моего адреса. Сервер далеко – далеко… Но все равно: прочесть, запомнить, немедленно уничтожить. Остальное кумекаете сами, на судебных слушаниях. Ходить будете не только на мои процессы. Почти на все. Как бы для повышения профессиональной квалификации. По моему процессу вы беретесь уладить дело, то есть смягчить или устрожить приговор, увеличить или уменьшить сумму компенсации, решить имущественный спор в пользу той или иной стороны. При этом сторона дающая получает внятный намек: на неподкупного судью Дымкова выходить бесполезно. Тупой законник, бессребреник, честный идиот. На него надавят из Москвы. Ни больше ни меньше. А Москва – это дорого. Ясно?
– Ясно. А дальше-то какая схема?
– Простенькая, Анатолий. Совсем простенькая. Двадцать процентов оставляете у себя. Остальное кладете в сейфовую ячейку. Вы ее откроете на свое имя в коммерческом банке «Доходный» на улице Каскадной славного нашего Случанска. Езды два часа на машине всего-то. А потом и ездить не придется: карьера неподкупного судьи, как ни странно, скоро приведет меня, надеюсь, к ступеням случанской судебной лестницы. В председатели сразу метить глупо, но судья крупного района – тоже неплохо для начала. Им, в Москве, нужны образцы, примеры для прикрытия, мол, не все продажные. Один-другой упрямый осел в мантии – самое оно. Все равно систему не подорвет. Меня изберут, интуиция подсказывает. Ну а когда накопится в ячейке столько, сколько я сочту достаточным, – дам знать, извлечете, передадите где и как скажу. И дальше поехали ящик загружать. По рукам?
Миклуха потрясенно молчал. Но, успокоившись и поразмыслив с минуту, нехотя протянул руку. Он понимал, что вступает на стезю, с которой не сойти.
НАДЕЖНЫЙ ПАРТНЕР
С того памятного разговора минуло двенадцать лет. Все наладилось и сбылось. Олег Олегович в Миклухе не ошибся. Он вообще по жизни крайне редко ошибался.
Он переехал в областной центр на должность судьи, а вскоре сделался и председателем Левобережного райсуда Случанска. Лично разбирал дела наиболее серьезные, «дорогие», но иногда, из-за кадрового дефицита в суде, брал и незначительные. А у Миклухи (такую кличку придумал ему Дымков, так потом и называть стал при встречах), вслед за ним переместившегося в Случанск, развился угаданный тогда еще, на суде, природный нюх и доведена была до совершенства технология добычи денег. Он снайперски выбирал и раскручивал именно тех, кто хотел быть найденным и раскрученным. Он входил в контакт с адвокатами или напрямую с родственниками, прощупывал, вел переговоры и брал виртуозно, при этом сто раз «оглядевшись по сторонам». Да-да, это самое важное: Анатолий Зотович Миклачев, юрист-консультант, адвокат, ныне владелец скромной по меркам большого города юридической фирмы «Миклачев, Лейкинд и партнеры», выработал навык предельной бдительности. Он даже в Москву иногда летал как бы для передачи денег, ставя об этом в известность заинтересованное лицо на условиях строгой секретности. Так обеспечивалось алиби Дымкова и укреплялось доверие к нему лично. При этом – абсолютная честность в делах с шефом. За годы сотрудничества он и лишней копейки себе не прибрал, хотя контролировать его договоренности со взяткодателями Дымков навряд ли мог.
Они встречались раз примерно в месяц в потемках, на маленькой асфальтированной площадке – стоянке на окраине города. Свет ближайшего фонаря с переулка не добивал сюда, растворяясь за фасадом соседней старой девятиэтажки. Ставили машины рядом, параллельно, как на парковке, но из них не выходили, двигатели не выключали. Миклуха пересаживался на пассажирское кресло, окна приоткрывались, судья быстро формулировал условия, потом коротко беседовали о том о сем, обменивались информацией и разъезжались с пятиминутным интервалом. Передача денег происходила раз в квартал тоже мимолетно, там же, если было что передавать. Но было почти всегда. Увесисто.
Когда Дымков возглавил суд и его стали возить, пришлось для встреч купить старенькую «нексию», что Олег Олегович и сделал скрепя сердце. Иногда они с Лерочкой куда-нибудь выезжали на ней, но основную функцию машина выполняла раз – другой в месяц, служа для встреч с Миклухой.
Доверие Дымкова к партнеру, их жесткая связка и взаимная заинтересованность окрепли настолько, что когда однажды, пару лет назад, Миклуха не без робости попросил вернуть ему памятные фото, Олег Олегович небрежно и вполне искренно бросил: «Да пожалуйста!» – лишь снисходительно улыбнулся и поинтересовался: «А зачем тебе? Ностальгия по юности?». Миклуха без малейшего вызова в голосе, но вполне резонно ответил вопросом на вопрос: «Но вам-то они точно не нужны… уже!» – и улыбнулся.
Он был прав вдвойне. Куда они друг от друга денутся? Да и лишний компромат, хранящийся в доме, пусть даже не на самого хозяина, – ни к чему. Хватит и того, что в тайнике. Дымков отдал те четыре фотки, но копии все же сделал: снял на цифровой фотоаппарат, перегнал в свой старенький компьютер, а с аппарата стер. На всякий случай. Миклуха мог догадываться, что Дымков подстраховался. Но это его почему-то не смутило.
В последние годы они все чаще встречались на процессах. В этом году уже на трех, где Миклуха отчаянно защищал «проплаченного» чиновника– взяточника, женщину, утратившую способность к деторождению благодаря героическим усилиям акушерки, и старика-ветерана, которого оставили без пенсии. Разумеется, перепало только от чиновника через его жену, за что столоначальнику подарено было незаслуженных два года свободы из пяти лет колонии, светивших ему по закону.
Анатолий Зотович сделался богат. Однако, по сведениям Дымкова, не шиковал, пыль в глаза не пускал, чем Дымкова радовал. Ну, «тойота королла» трехлетняя, квартира двухкомнатная не в самом престижном районе, приличные костюмы – а что, юрист все-таки… Дорогущий, лучший в городе ресторан «Сардиния» – ни-ни! Обходился просто хорошим «Алмазом». Супругой не обзавелся, замечен был то в сравнительно пристойных, на два-три месяца, связях, то в стремительных ралли по девицам города и окрестностей.
Миклуха тратил, но и откладывал. Копил. У него появилась цель. Но знал о ней только он один.
Такая же стратегия вела к обеспеченной, комфортной старости и Олега Олеговича Дымкова. Но если иметь в виду размер «траншей», продвигался он шагами куда более широкими, и цель его рисовалась в цифрах несравненно более впечатляющих.
Как известно,Остапу Бендеру для обустройства в Рио нужен был миллион рублей. Дымкову для безмятежного существования в Австрии, на маленькой романтичной альпийской вилле где-нибудь в районе Земмеринга, в окружении волшебных сосен, уходящих по взгорью к облакам, нужно было восемь-десять миллионов евро. Домик в горах, скромная машина себе и, может быть, Лерочке, если в состоянии будет водить. Маленькая квартирка в Вене с двумя спаленками, опять же маленькая, но с прибылью фирма, чтобы просто покрывались налоги на недвижимость, и на текущие расходы и траты чтобы хватало. Ну и на пару-тройку в год приятных путешествий, – вот, собственно, и все. По нынешним временам вполне себе скромные запросы простого российского чиновника, а тем более служителя Фемиды. Но и этого вполне было достаточно – лишь бы уехать. Навсегда. Без оглядки.
Да, так уж сложилось, что федеральный судья, в прошлом комсомолец и активист, отличник, знаток ленинских цитат и немецкого языка, правильный советский, а потом российский человек, не испытывал к своей стране и ее загадочному народу большой симпатии. Точнее – вовсе никакой. А любил он Европу, и в частности Австрию, где побывал несколько раз, в составе делегаций, по обмену опытом и туристом.
Дымков не был тайным врагом устоев, в страшном сне не мог представить себя диссидентом или даже членом какой-нибудь ласково-оппозиционной партии. Он просто-напросто жил скрытым отщепенцем, внутренним эмигрантом. Понятие «родина» значило для него мало. Он не был сентиментален и знал, что ностальгии не подвержен. Он с давних пор, послушав всякие «голоса», кое-что почитав и посмотрев, поездив туда, на Запад, захотел когда-нибудь, пускай под старость, переселиться в более комфортную во всех отношениях страну, лучше всего в немецкоговорящую. И безмятежно дожить с Лерочкой отпущенный на земле срок. Он был уверен, что здесь, в России, безмятежно не получится.
Дымков вплотную приблизился к финишной ленточке и натянул ее, дугою выпятив грудь спринтера, хотя дистанцию прошел марафонскую. Тесный тайник уже едва вмещал надежно упакованные стопы ассигнаций в рублях, но больше в евро по пятьсот: было кому позаботиться о конвертации. Он приблизился к девяти миллионам. Все шло отлично…
…и если бы не этот звонок на мобильный…
«ЧУДОВИЩНОЕ УБИЙСТВО»
Под таким бесхитростным, но беспроигрышным для газеты заголовком, в «Случанском вестнике» за 2-е октября на полосе «Происшествия» расположилась заметка следующего содержания:
«Вчера в 11.30 в доме 32 по улице Бурмистрова был обнаружен труп господина Миклачева Анатолия Зотовича 1977 г.р. Он являлся старшим партнером юридической фирмы «Миклачев, Лейкинд и партнеры». Тело со следами насильственной смерти обнаружила домработница, приходившая по средам убирать квартиру. По словам одного из понятых, просившего не называть его имени, убитый лежал на полу возле письменного стола с проломленным черепом. Рядом с трупом убийца оставил отрезанный у жертвы язык. Половой член также был отсечен, но на месте преступления не обнаружен. Неясно также, чем ударили по голове хозяина квартиры. Зато следственной группе не придется искать орудие, с помощью которого произвели членовредительство: кухонный нож обнаружен рядом с трупом. Вся комната была залита кровью, в том числе и «тяжелой» - на языке медиков и судмедэкспертов так называют смесь крови с мозговым веществом. Судя по страшному беспорядку, убийца что-то искал в квартире. Сотрудники оперативно-следственной бригады от комментариев отказались. Как нам стало известно, дело поручено следователю по особо важным делам Случанского управления Следственного комитата при прокуратуре РФ Денису Кудрину».
«Последний транш!.. Хороший, жирный. Как всегда, без малейшего риска, один приговор… Приговорчик… Каждое слово в вердикте тянуло евриков на сто. Слово – стольник, слово – стольник. Коротенько и убойно получилось, как раз на двести тысяч евриков заявленных. Обвиняемый Уткин, богатая сволочь, заказал спалить дом конкурента по пивному бизнесу. Ладно бы дом – жена этого конкурента сварилась вкрутую. Восемьдесят процентов поверхности тела. Но прямых улик нет. Нет как нет! Косвенные – сильные, исполнитель есть, убедительный посредник есть, а улики… Да еще алиби смутное у этого Уткина можно было учесть. Словом, «свободу Юрию Деточкину» в зале суда, двести косых на счет, итого, почти восемь «лимонов» за годы непорочной службы. Ну ничего! Все и так нормально! Через полгода – год алес капут, прощай, немытая Россия, здравствуйте, покой и воля, жизнь без риска, чистый воздух Альп, лыжня безупречной раскатки, Моцарт в Венской опере, волшебный Зальцбург, приветливые бюргеры и ласковые полицейские, книги и прогулки, размышления о вечном, приятные хлопоты вокруг маленького, необременительного бизнеса, хорошие врачи для Лерочки и поездки с ней на живительные швейцарские курорты… Все то, что никак не мог себе позволить судья заметного ранга с репутацией бессребреника, когда вокруг да около бизнесмены, чиновники и депутаты гуляли по полной программе и дома и за границей, чихали на всех с высокой колокольни. Правда, садятся время от времени. Но судья – под лупой, под микроскопом. В последние годы особенно…
«Что ж, сам ты, Олежек, выбор сделал. Теперь, Олежек, сетовать поздно. Все жили – ты копил. Цель не достигнута, но, конечно, хватит и этого… если… Эй, эй, без всяких «если»! Все нормально, Олежка, все чисто, все путем. Возьми себя в руки! И все-таки что же он такое сотворил, Миклуха мой бесценный? Чем заслужил? Что и кому ляпнул? Кого трахнул? Нелишне бы узнать. В любом случае сам виноват…»
Таким мятежным и докучливым мыслям предавался и к такому выводу пришел Олег Олегович Дымков, скорбно склонившись над вышеприведенной газетной заметкой в своем уютном кабинете на третьем этаже старенького здания областного суда, так и не отремонтированного в рамках всероссийской кампании по приведению в порядок «храмов правосудия». Да, мысли докучали, бередили, тревожили, но не более того. Пока не раздался звонок.
ЧЕРЕЗ ТРИ ДНЯ ПОСЛЕ УБИЙСТВА РАЗДАЛСЯ ЗВОНОК С ТОГО СВЕТА
* * *
Прикосновение. То местечко, чуть ниже левой лопатки. Осторожный, щекотный кружочек, очерченный подушечкой пальца. Еще один, чуть ниже. Еще ниже, еще… Теперь под правой лопаткой. Чуть ниже. Еще ниже, вдоль позвоночника, ближе к бедру. Начинается…
