Фото Анны Карениной
В Израиле я несколько лет работала журналистом. В самом начале этой неожиданной для меня карьеры, обязана была брать интервью у только приехавших из "совка" людей.
Несколько раз в страшную жару я скатала с диктофоном по отдаленным городкам, где из-за дешевизны поселились наши. Каждый, у кого я брала интервью, говорил примерно одно и тоже. Что были полные идиоты, когда решили покинуть родные "нижние говногоны", где они все были крупными начальниками, почти не платили за квартиру, свет и тем более воду, а здесь, в Израиле, за воду дерут так, словно из кранов течет шампанское. Говорили, что ностальгия их замучила...
Должна заметить, что нашего человека ностальгия начинает раздирать в первый же день приезда в чужую страну. Одна дама, с которой я беседовала, сказала, что покончит с собой, если не увидит родных "говногонов". Я говорю, что границы открыты и можно в любой день слетать на родину. Дама посмотрела на меня зло: "Билет? Откуда у нас деньги на билет? Нам надо еще купить кондиционер и люстру. И так на всем экономим."
Я решила, всё, финита. Больше никуда не поеду. Надо – вместо этих зануд-патриотов героев придумать! И уж конечно они будут у меня поинтереснее и говорить будут поживее. Сказано – сделано. Два раза в неделю я приносила в редакцию тексты бесед с вымышленными людьми. Такие крошечные пьесы на двоих, где я рассуждала с очередным фантомом о самом разном. Я даже не скрывала, что это не реальные люди, что в таком жанре я разбираюсь с проблемами, которые волнуют меня. Все понимающе кивали и говорили, что это новый вид журналистики.
Меня, между тем, потрясла свекровь, со слезами на глазах попросившая передать немного шекелей героине только что вышедшего интервью. Я ей – некому, мол, бабки передать, нет этой женщины, не существует в природе. Свекровь еще больше расстроилась, подумала, что несчастная уже померла. Но когда я ей объяснила, в чем суть дела, свекровь испугалась, что меня скоро посадят. Я ее успокоила, мол, в редакции все знают.
На следующий день рассказала главреду об этом разговоре. Главред долго смеялся, а потом сказал:
- Мы твоей работой довольны. Много откликов. Но пора публиковать фотографии твоих собеседников.
- Где я их возьму?
- Как, где? Сфотографируй их.
- Но их же нет. Они мной придуманы.
- Понимаю, не дурак, но фото должны быть. Следующий раз возьми с собой нашего фотографа.
Триллер
Мой "локер" ( кладовая) находится на минус четвертом этаже дома - там, где парковка. Каждый раз перед тем как спускаться туда, я предупреждаю консьержа, что если не вернусь к нему через час, меня надо спасать. Он с пониманием кивает и засекает время, а потом встречает меня с таким ликованием, словно я вернулась из космоса. И вот вчера вечером я сказала консьержу, что спускаюсь в "локер". Он засек время.
А надо вам сказать, что парковка на минус четвертом этаже идеально создана для убийства. Надо быть особенным гуманистом, чтобы умудриться тут никого не пришить: пусто, гулко, душно – одним словом, то что надо. Ну вот, открыла я свой проклятый "локер", перелопатила десяток коробок, нашла шарфик цвета весенней мяты (именно он мне был нужен в час ночи), запихнула все коробки обратно, заперла "локер" и вышла.
Но от духоты и ужаса я что-то перепутала и вместо дороги к лифту пошла куда-то не туда и тут же заблудилась в огромных пространствах парковки. Пока я искала лифт, начала петь, надеясь на то, что столь омерзительно поющего и убивать будет противно. Побродив по парковке и попев, я нашла лифт и поехала на свой высокий этаж. Дома, уняв дрожь, я поняла, что шарфик я потеряла. И тут же заснула. Под утро в мою дверь стали ломиться. Это консьерж, не дождавшись меня, вызвал полицию, они прочесали парковку и заявились ко мне.
Так вот, утром, наступившим после этой страшной ночи, соседка рассказала мне, что одна "русская" сошла с ума и всю ночь пела на парковке. И что несчастную забрали на "амбулансе". А мой шарфик цвета весенней мяты лежал в холле на столе для рекламы.
Да, а пела я "Парней так много холостых, а я люблю женатого, на улицах Саратова...".
фото: Depositphotos.com/FOTODOM
