Любовь
Вообще людям надо верить.
У моей подруги на виске шрам. Шраму уже много лет, но он заметен, хоть и не портит мою красивую подругу. Ее часто спрашивают, откуда этот шрам. Подруга отвечает: «Ударилась об крыло самолета». Люди смеются шутке. А это вовсе не шутка. Это любовь.
Была холодная осень. Мы снимали на аэродроме и ждали солнца. Ждали две недели. Моя подруга - художник по костюмам и одевала настоящих лётчиков в сшитую на студии для пущей достоверности летную форму. Ну, и увлеклась одним из пилотов. Не настолько, чтобы мужу признаваться, но и не простой флирт. Пилот взаимностью не ответил. У него было убеждение, что все артистки бл..ди. Артистками пилот считал и сценариста, то есть меня, и мою подругу тоже. Было обидно даже мне, уже молчу о влюблённой подруге. Однажды мы шли под дождём по лётному полю, а мимо нас прошла группа высокомерных лётчиков, и Он среди них. Прошли мимо, даже не взглянув на нас. Подруга, потеряв останки гордости, обернулась и врезалась головой в стоящий на поле самолёт. По её лицу текли слезы и кровь. Как пел герой индийского фильма: «Раны заживают, шрамы остаются».
Скорбь
В день, когда умер Брежнев, я ехала на киносеминар в Болшево. Таксист включил радио, из радио и объявили. Мы с таксистом и до этого молчали, и после молчали. Но у самого Дома Творчества таксист вдруг сказал: «Уже и стыдно было перед миром , совсем клоун был. Пусть отдыхает дурилка». В Доме Творчества, всем давно ясная дама, ходила по коридору и следила, кто, как скорбит. Скорбели не очень. Многие были нетрезвы. Мой друг сценарист Петя Корякин вбежал радостный в зимний сад (где скорбели организовано) и крикнул: «У кого есть кипятильник?!» Ясная всем дама посмотрела на Петю так, что он мгновенно расхотел пить чай и трагически прошептал: «Как мы теперь без Него? А?» Это прозвучало настолько фальшиво, что все, кого согнали скорбеть, затряслись в беззвучном хохоте. Ясная дама тоже закрыла лицо шарфом, под ее прозрачной кофточкой проступили погоны. Петя вытер с сухой щеки слезу и громко сказал: «Раз нет кипятильника и чаю за Леонида Ильича не попить, придётся помянуть его армянским коньяком». И мне пришлось отдать мой коньяк, который я берегла для зубного врача. Это я к тому, что ничего весёлого, когда умирают Главы, но и пережить можно. Легко.
ТАСС уполномочен
…Жила я тогда на Беговой у Ипподрома. Вечером зашёл мой друг Петя, администратор студии им Горького, прижимая к груди пухлый портфель и приговаривая, что, мол, у него там премия съёмочной группе, что завтра всем выдаст, люди ведь ждут. Петя пообедал и решил сходить на ипподром, поставить на знакомую лошадь. Я его уговаривала оставить портфель с деньгами, но Петя сказал, что не хочет к нам возвращаться, сразу в такси и домой.
Ночью раздался страшный стук в дверь, на пороге стоит в хлам пьяный Петя. Сжимая в руках тонкий и помятый портфель. Петя прошёл на кухню, долго пил воду, потом сказал: "А теперь догадайся, почему завтра никто нихрена не получит премию?" Я сказала, что догадалась. Петя воскликнул: «Нет! Ты не понимаешь! Никто не получит премии, потому что очень плохо работали! Скверно работали!"
Фильм, премию за который продул на скачках Петя, назывался "ТАСС уполномочен заявить".
фото:Depositphotos.com/FOTODOM
