Радио "Стори FM"
Дмитрий Воденников: По колено в серебре

Дмитрий Воденников: По колено в серебре

Иду по уже наплывающей весне (она течет под ногами, иногда бьет каплями по ушам и по макушке с крыш), читаю в одном из комментариев к какой-то записи в телеграмм-канале: 

какое сегодня небо

как ухо у мамы теленка

Это строчки Юлии Закаблуковской, одной из моих взрослых студенток.

Думаю: не только небо похоже на ухо мамы теленка. В мире вообще много всего, что является не тем, чем кажется.

Рассказали недавно: есть такие сказки в японском фольклоре про рокурокуби, мифических существ. Сверхъестественные создания – они выглядели, как нормальные люди днем, но ночью зачем-то получали дикую способность удлинять шеи.

Зачем? Для чего?

Ну спроси еще, для чего темный лес ночью шумит. Чтоб людей пугать.

Как и прирученный днем лес (и чего ты его так боялся во тьме, за деревянными стенами?), некоторые рокурокуби тоже в обычной жизни часто живут прирученными, незаметно. Даже могут иметь мужа или жену из обыкновенных людей. Более того: кто-то из них иногда предпринимает отчаянные попытки, чтоб ночью не превращаться в длинношеих чудовищ (только всё без толку). А кто-то и вообще об этой своей способности не знает. Спит себе мирно – свесив голову на змеиный манер.

Да что там длинношеие. У кого-то даже голова отделяется от шеи, а потом парит в воздухе. И улетает по своим делам.

«Ночь была прекрасной. Ветер стих, и на небе не было ни облачка. Яркий свет луны проникал между темными резными листьями и мерцал на каплях росы в саду. Пение сверчков и звон насекомых создавали музыкальный гомон, а звуки невидимого каскада за домом подчеркивали глубину ночи.

Услышав шум воды, Квайриё почувствовал, что ему хочется пить, и вспомнил о бамбуковом акведуке. Он решил, что было бы неплохо туда сходить, постаравшись при этом не обеспокоить спящих обитателей хижины. Очень осторожно он раздвинул циновки, отделяющие его комнату от главного помещения, и при свете своего фонаря увидел пять лежащих тел. И у всех пятерых отсутствовала голова…».

(Мне нравится это «ночь была прекрасной».)

Интересно, что всем людям всех времен и народов было важно придумывать страшные сказки. Зачем? Для чего?

Вот, например, Древний Египет. «Мертвые, – говорили там, – вторгались в мир живых через сон».

... шумит-шумит весна, течет подземными и надземными водами, огибает мертвых, мочит ботинки живым, шепчет нам свои темные сказки...

Тема шумящей подземной и наземной воды тут неслучайна. Сон для древних египтян – это как раз именно море или даже океан, к которому можно выйти через Суэцкий канал.

Океан сна бесконечен, он наполнен разными, самыми странными существами: это и боги, это и умершие родственники, предки, это и другие спящие и сейчас пока еще живые люди, это и злые духи, темные и светлые призраки, и даже те несчастные люди, которых прокляли перед смертью и которые не нашли успокоения после суда богов в загробном запретном мире. О чем шепчет нам вода? О том, что что-то грозное, но неизбежное, как сотворение мира или его разрушение, иногда может войти в наш сон.

«...В городе Гелиополе рассказывали такую легенду о сотворении мира.

Не всегда цвела и благоухала Черная Земля. Давным-давно, много лет назад, на месте городов с их храмами и дворцами, шумными рынками и площадями, на месте орошаемых полей ничего не было. Именно — ничего. Не было даже земли. Повсюду простирались безбрежные воды — «великое озеро». Это не была нынешняя вода, а древняя, первозданная, вода бескрайнего и бездонного океана Нун.

Окаменевшие, холодные воды Нуна, казалось, навечно застыли в неподвижности. Не было ни воздуха, ни тепла, ни света: всюду царил мрак первозданный Хаос, и ничто не нарушало покоя.

Шли годы, проходили столетия, но еще не существовало времени, и не было никого, кто бы исчислил его. Долго, очень долго ничего не менялось в мире. Но вот однажды заколыхались древние воды, заплескались, и на поверхности их появился великий бог Атум-Ра.

— Я есть, я существую! — воскликнул он, и Хаос содрогнулся от громоподобного голоса, возвестившего начало жизни. — Я сотворю мир! Я сделаю это, ибо мое могущество велико — я сумел сам себя создать из вод океана! Нет у меня отца, нет матери; я первый бог во Вселенной, и я сотворю других богов!»

С чего вдруг появился великий бог Атум-Ра, чего ему не спалось там во тьме – загадка. Но вы обратили внимание? Опять эта тема воды – бог Атум-Ра восстал именно из холодной и окаменевшей воды. (Кстати, как это? Что это такое – странная «окаменевшая» вода»? Неужели древние люди что-то знали о нашей расплавленной после столкновения с Тейей и потом опять застывшей – с отколовшимся от этого столкновения лунным придатком – древней Земле?)

Впрочем, бог с ним – с богом Атум-Ра.

...Недавно моя подруга рассказала мне историю, которая похожа на какой-то египетский или японский миф – только шумит он нашими осинами, темнеет нашими елками, спит себе в чаще еще не сделанных научных открытий.

«Семья, в которой родилась бабушка, – рассказывала моя подруга, сама уже давно бабушка, – проживала в огромном деревенском доме, который казался маленьким, так много там было детей. Штук двенадцать или четырнадцать. Родители сбились со счета на шестом или седьмом. Иногда кто-то из них помирал из-за неосторожного обращения или загадочной эпидемии. Тогда рожали нового.  В то время народ был сосредоточен больше на разных полевых работах». (Да-да, так и сказала.)

Чтобы вымыть всех детей, во дворе раз в неделю разводился костер, над которым в огромном чане кипятили воду.

«И вот однажды, разыгравшись, во дворе старшие дети опрокинули это кипение. Частично вода пролилась на ногу трехлетней бабушки... Прибежавшая мать велела провести все народные процедуры, которые испокон веков при таких несчастиях проводили, после чего маленькую в те времена бабушку положили на полати печи, время от времени меняя тряпки на обваренной коже».

Ну и стали они дальше жить. Шумит осина, говорит темными ночными голосами лес, встает солнце, заходит, опять встает.

Ну а в те, уже по нашим меркам, былинные времена ходили по деревням калики: передавали разные новости издалека, ночевали в домах, если пускали. Потом дальше шли.

«Сложно себе представить, с кем можно было бы сравнить этот народ в нынешнем времени. Это, конечно, были бомжи, но бомжи одухотворенные. Какой-то идеей. Много знавшие и хранящие это знание».

Идут обычно калики – поют (или не поют, все-таки это же уже XX век был, хотя и революция еще не произошла: может, тогда калики уже и другие песни пели?):

«Потерпи же ты, матушка сыра земля,

Не придут ли рабы-грешники

К самому Богу с чистым покаянием».

И вот один из таких странников как-то в том доме и заночевал. Его кормили за столом со всей семьей, внимательно слушали и расспрашивали. Рассказывать ему было, впрочем, не очень легко, так как с печи, на которой лежала Евдокия (забыл сказать: девочку же Евдокией звали), постоянно был слышен стон.

Много дней провела она в беспамятстве и теперь уже только стонала.

В конце концов страннику все это очень не понравилось (чего так стонет, чем же болеет?), и он попросил показать ему девочку. Осмотрел рану, велел матери на следующий же день пойти в лес, найти там самый трухлявый пень и этой самой древесной трухи набрать.

«По колена ноги в чистом серебре,

По локоть руки в красном золоте,

Голова у Егория вся жемчужная,

По всем Егорие часты звезды».

Когда всё было сделано, Егорий не Егорий, семейная хроника не сохранила его имени, снова полез на полати, показал, как надо посыпать рану на ноге девочке этим крошевом, строго-настрого велел делать это ежедневно, вышел на двор, посмотрел на небо, похожее на ухо мамы теленка, и с тем и отбыл.

Люди тогда в деревнях были послушные, исполнительные: каждый день кто-то из родни залезал на печь и сыпал труху на страшную рану. Но мало, надо сказать, кто в результат этих странных присыпаний верил.

И вот проходит время, и в один из вечеров семья собирается к ужину – а стонов-то и не слышно. Стоит там мертвая тишина: видимо, не только одна тишина померла.

Вздохнули, перекрестились, полезли туда, чтоб прибрать почившую девочку, – а девочка-то там спит. Первый раз крепким сном за долгое время. А из-за сукровицы и древесной трухи ее нога как будто в надежном лубке.

«Восставал Егорий на резвы ноги:

Поет стихи херувимские,

Превозносит гласы все архангельские».

«С этого дня бабушка пошла на поправку», – говорит моя подруга, сама бабушка, но похожая на юную бабушку (видать, пользуется каким-то другим средством, от калики перехожего узнанного, но не из пня, а другой, малахитовой или изумрудной природы).

«А когда наконец залубеневшая корка отвалилась, народ с изумлением увидел вполне целую ногу, испорченную только лишь огромным розовым пятном».

Ну а потом и само пятно побледнело и со временем стало почти совсем незаметным. «Только лишь легкая впадинка отмечала место былой раны».

«Господи, – говорю я, – так что, это антибиотик был? Плесень? Пенициллин?»

«Да, – отвечает. – Еще до всякого Александра Флеминга. Который его-то и открыл в 1928-м. Поэтому эта история всем и показалась тогда чудом. Бабушка моя, рассказывая эту историю, всегда повторяла, что под видом калики ее посетил ангел. И ставила за него свечи по воскресениям».

... А я подумал, что это не ангел бы, а просто обрусевший рокурокуби к ним в деревню приходил.

Просто никто не заметил (спал-то калика перехожий, наверно, в сенях), как ночью у него удлинилась шея и он вдруг начал бормотать по-басурмански: ペニシリン、ペニシリン。 今、私はこれらの人々を助ける方法を知っています.

Похожие публикации