Михаил Бахтин, вспоминая о Марии Юдиной, говорил: "Музыка религиозна по самой своей природе".
Это необычайно интересное и важное утверждение, интуитивно очевидное, но, если задуматься, то глубокое и подлежащее изучению.
В самом деле, наиболее точное описание мышления о тайне, мысли о тайне - можно было бы представить именно и только музыкой. Непредставимое в своей основе не обладает человеческим языком, зато обладает звучанием.
По этой же причине поэзия наиболее подходящий язык для произнесения неизъяснимых сущностей, чем речь, ибо содержит просодию, меру времени, вечности. Музыка формирует и откликается, находится в диалоге с душевным, духовным, одним словом, эмоциональным опытом существования. Чаще всего на вопросы: "Что вы пережили? Как вы пережили?" - нечего ответить. Литература тут явно беспомощней, чем музыка.
Скажем, Пятая симфония Шостаковича точней говорит об эпохе террора, чем "Поэма без героя". Ибо поэзии вообще не стоит браться за невыразимое (страшное, прекрасное и т.п.), лучше оставить это музыке. Ахматова понимала это хуже, чем Данте.
Именно поэтому великие мистики, пророки и евангелисты так естественно переводимы на музыкальный язык. Бах, в сущности, без зазора (слов) и без посредников (лирического героя) адресовался к Богу и Его выражал.
Но чем еще измеряется глубина мироздания, кроме музыки сердца?
Видел недавно Нобелевскую медаль Альберта Эйнштейна. Небольшая, не больше ломтика пепперони, червонного золота. Вручена за открытие фотоэффекта, формально, но на самом деле за теорию относительности.
Охранник с картофельным носом, как у Рембрандта, со спины присматривал, как я стираю пальцами пыль со стекла тусклой витрины.
Некогда наука не отличалась от мистических исследований. Во II веке до н.э. библейский Енох сообщил человечеству, что звезды суть огненные горы, обладающие протяженностью, а не дыры в куполе небесных сфер.
В XX веке общая теория относительности сообщила человечеству о законах пространства и времени, которые соблюдаются с немыслимой точностью: на семь порядков большей, чем законы классического, видимого мира, законы Ньютона.
Следовательно, законы воображения, законы невидимого мира, - если угодно, мира мистики (для "непосвященных"), законы, например, непознаваемой для большинства квантовой механики - сущности фундаментальные не только для мироздания, но и для человеческой жизни.
В то время как разум обыденности все еще находится в рамках, в которых грозовую молнию проще приписать колеснице Ильи-пророка, а не уравнениям Максвелла.
Когда не было квантовой механики, человек прекрасно без нее обходился.
Сейчас такой "изоляционизм" профанического существования не только бессмыслен, но и служит злу. И не только в плане общего ущерба просвещению. Но хотя бы потому, что корневой принцип этики - принятие во внимание мира иного сознания (того самого библейского "ближнего") - лежит в основе принципа неопределенности Шредингера (см. интерпретацию Эверетта, 1957).
Ибо метафизика - в сущности, и есть физика: почти все, что нас окружает и изменяет мир, основано на законах той области мироздания, что была открыта благодаря только пытливости разума, но не полноты эксперимента. Наука давно плодотворно не столько заменяет теологию, сколько ее углубляет.
Глубинное содержание мира непредсказуемо. Оно выше логики, и от ученого требуется постоянная готовность к открытию в мире связей, несовместимых с привычным мышлением.
Как воображение оплодотворяет мир и рождает новый смысл?
В двадцатых годах прошлого века остро стояла проблема смены научной парадигмы. Новое видение физического мира не укладывалось в сознании ученых. Новое мировоззрение, связанное с открытием микромира, требовало пересмотра основных положений в философии науки.
Истина - это та сущность, что открыто прорастает в мир. Ложь - обрезанная сухая ветка.
XX век - груда такого валежника: идеологий, фундаментализмов и т.д.
Костер этот то тлел, то сжигал, и сейчас разгорается, чтобы полыхнуть в полный рост. Трагедия большой катастрофы не за горами.
Если отвлечься от исторических деталей, проблема человечества остается той же, что и в XX веке: есть мораль или ее нету.
Гитлер считал, что главную загвоздку для человечества - мораль - придумали евреи. В общем-то, именно поэтому он и решил совместить устранение этого препятствия с уничтожением его, то есть морали, «изобретателей».
В чем надежда на то, что удастся снова справиться с пришествием Хама? Как бы это идеалистично не воспринималось (хотя в законах природы мало романтизма) надежда в том, что наука - а именно квантовая механика - дает нам основания говорить, что основной принцип этики - необходимость принятия в расчет мира других личностей - есть следствие законов природы, а не случайная мутация культуры. Именно это является главным оружием против тьмы: ибо можно победить человека, народы, государства и империи. Но не законы природы, благодаря которым Кант дивился моральному императиву и звездному небу.
Роль квантовой механики в сознании XXI века должна преобразить мышление и образ жизни человека. Сколь бы утопически это не звучало. Ибо только с помощью утопии мир способен потянуть себя за волосы из бездны.
фото: ru.freepik.com
