Автор: Константин Уткин
Для одних Порфирий Иванов – добрый старец, былинный дед-ведун, бросивший вызов самой природе и вышедший из этого поединка победителем. Для других – психически больной старик, уверенный в своей божественной сути. Кем же был он на самом деле?
История Порфирия Корнеевича и проста, и необычна – родившись в конце века, в 1898 году, он, по большому счёту, так никем и не стал. Недолгое время работал в шахте, но потом сменил отбойный молоток на хлопотную, но выгодную профессию снабженца. Представляете, какими качествами должен был обладать снабженец в 30-е годы? Впрочем, Иванов, судя по всему, не тужил, хотя тюрьма не миновала и «Живого Бога». «А всё оттого, что он украл где-то сапоги, продал их, пропил, а на пропое этих вырученных денег и попался», — пишет биограф и уточняет для тех, кто ещё не решил, как к данной странице биографии Иванова отнестись: «то есть был смекалистый, сообразительный юноша!» Ну да, ну да…
О том, как Иванов пришёл к идее жить в природе, написаны десятки статей, и повторять их не буду, напомню лишь общеизвестные факты. Появившаяся на руке опухоль заставила Иванова принять радикальные меры – фактически он решил умереть не от рака, а от простуды. Вышел на мороз, разделся, облился ледяной водой, помёрз хорошенько… и не умер. Даже почувствовал облегчение. На следующий день повторил, потом ещё и ещё. В итоге опухоль сошла на нет, а Порфирий Корнеевич сделал первый, но уверенный шаг к славе – в психиатрическую больницу.
Конечно, это всё произошло не сразу. Молодой и физически здоровый парень принялся искать в окружающем мире знаки, говорящие о его избранности. Затихший почему-то на его руках младенец, зима, когда он впервые в жизни вышел на улицу с непокрытой головой, удивляя напуганный советский народ, – всё говорило ему о собственной необыкновенности. И вот наконец Порфирий Корнеевич разделся. Об этом написано много слов, сделано множество фотографий, и даже киносъёмка запечатлела седовласого мужика в чёрных просторных трусах на снегу…
Начнём с того, что, озвучив идею «человека, живущего в Природе», то есть в полном единении с ней, Иванов пошёл именно против природы. Потому что ни одно живое существо в современном мире не может позволить себе такой роскоши – ни с того ни с сего терять впустую драгоценную энергию. Позволил себе это только Порфирий Корнеевич Иванов. Всё живое сохраняет свою энергию всеми возможными способами – это и шерсть, и подкожный жир, и чудовищные по своей дальности перелёты за теплом.
Наши предки, очевидно, не имевшие своей достаточно густой шерсти, с успехом использовали чужую, и сохранённая энергия пошла в иное русло, позволив развиться тому, что в итоге сделало нас на короткий промежуток доминирующим видом на Земле… Я – морж со стажем – прекрасно знаю, что такое мороз и объятья ледяной воды. И знаю, какой волчий аппетит просыпается после проруби…
На всех фотографиях «Бога», кстати, мы видим далеко не измождённого аскета. Вполне упитанный мужчина, гладкий, с солидным животом… Сейчас, обтёсывая реального человека под божественную сущность, последователи потихонечку лишают его всех человеческих черт. Договорились уже до того, что и не ел он вроде вообще… или ел, но мало. Как птичка… Так вот – ел он всегда, много и с удовольствием.. Правда, у него были свои посты – последователей П.К. призывал поститься в пятницу, но в остальное время основательно налегал на сало. И на мясо.
Вот ещё один штрих к портрету – свиней резал всегда лично, своими руками. Этакое странное согласие с природой – есть в больших количествах сало, для того чтобы ходить голым зимой. Кроме холода, он с таким же усердием любил тепло и в бане парился не один раз в неделю, а два-три. Конечно, триумф пришёл к нему не сразу – как говорят последователи, из пятидесяти лет хождения нагишом примерно двенадцать Порфирию Корнеевичу пришлось демонстрировать своё немёрзнущее тело обитателям психиатрических клиник. Собственно говоря, власть первого в мире социалистического государства понять можно. Как реагировать на появление здоровенного голого мужика, обросшего густым чёрным волосом, разгуливающего по улицам босиком?
Причём один раз в таком виде Порфирий Корнеевич умудрился дойти аж до Кремля и даже постоять в очереди на приём (по-моему, к дедушке Калинину), и то, что его не забрали сразу, говорит о впечатлении, которое он производил на неискушённую советскую публику. Так и началось противостояние, которое ничем и не закончилось – власть, помурыжив не желающего одеваться человека в психушках, оценила его поведение диагнозом «шизофрения» и оставила в покое, разрешив жить на своём хуторе Верхний Кондрючий. И, что характерно, даже не посадила его, неработающего, хотя статью за тунеядство никто не отменял… Белый билет, кстати, спас Иванова от более серьезной угрозы – обвинения в измене Родине и, как следствие, советских лагерей. Хутор Верхний Кондрючий слепая машина сталинских репрессий обошла стороной – усатый блаженных не сажал.
Даже во время немецкой оккупации Порфирий Корнеевич прогуливался по степи в неизменных чёрных трусах, вызывая очумелое восхищение фрицев. Надо сказать, что Иванов остался верен себе – он и под струей воды постоял на морозе, но в отличие от Карбышева не замёрз и сел в коляску мотоцикла, и окоченевшие немцы принялись возить его, голого, по полям, рассчитывая заморить, но, сами напростужавшись, от этой мысли отказались.
Косматый дядя не воевал – он продолжал фланировать по округе, не забывая наведываться на кухню, где по приказу коменданта ему щедро наваливали каши с жирным мясом, и рассуждал о человеке в природе.
После победы противостояние властей и Иванова обострилось, и опять же власть можно понять. Моржевание, как способ оздоровления организма, известно давно, и влияние ледяной воды – самого здорового природного допинга – хорошо изучено. Клубы моржей и до войны, и после, если и не процветали, то не испытывали никаких проблем или притеснений со стороны правящего режима. Да и что можно предъявить людям, с радостными лицами прыгающим в прорубь, которые здоровы, веселы и работоспособны?
В семидесятые годы Порфирий Корнеевич стал называть себя «богом». Именно тогда его путаные мысли заполняют неровными строчками толстые тетради. Именно тогда к хутору стали приходить люди за исцелением. Тогда же Иванов стал говорить о чудесах – ну что за бог без чудес! – и укрепился в мыслях о своей божественной сущности. Но с этим у него были серьёзные проблемы – в начале славных дел он, недолго думая, обожествил природу. Пришлось от банального язычества и закаливания одним махом рвануть в двоебожие. Человека, как известно, создала природа. А Порфирий Корнеевич Иванов – «Победитель Природы, Бог Земли». «А он сам к ним на Землю пришёл. Смерть, как таковую, изгонит, Жизнь во славу введёт».
Естественно, что на «живого бога» власть обратила более пристальное внимание – это не просто сумасшедший, который голый (кстати, одно время П.К. действительно разгуливал совершенно нагим. Но быстро понял, что минимальные приличия всё-таки надо соблюдать) ходит круглый год, – это уже претензия на овладение умами. И тут власть промахнулась – просто посадить Иванова было уже невозможно, он получил популярность. Он лечил людей, обливая их ледяной водой, он много писал и ещё больше говорил, про него ходило множество слухов. Властям осталось лишь одно – регулярно запирать его в дурдом и так же регулярно выпускать, доведя до полного морального и физического истощения.
«Лечащие» врачи были в шоке – немолодой уже человек, которого выписывали умирать домой, ложился в ледяную ванну… и оживал. Власть отступила, признав своё поражение. А непотопляемый Иванов продолжал жить так, как ему нравилось. Вокруг него сформировался кружок поклонников – с их лёгких рук он благосклонно принял титул Учителя, – в основном, женщин за пятьдесят. У меня к этим богомолкам неоднозначное отношение.
Когда Иванов почувствовал в себе неведомую силу, толкающую его на подвиги, он перестал спать с женой. Она стояла на коленях возле кровати и просила – поживи со мной, Пашенька… «А Природа взяла и наказала её страшной женской болезнью, чтобы не отвлекала Учителя». Рак матки, операция – наказание, чтобы не отвлекала «Бога»? Без комментариев, пожалуй…
Эти же самые тётки успешно торговали водой. В прямом смысле – Иванов садился в ванну, вставал, вода с его телес разливалась в пузырьки и предлагалась всем желающим. По уверениям учеников, она обладала целительными свойствами и шла нарасхват…
Выдержав бой с властью и победив в нём, Порфирий не изменил себе. Чем он занимался? Хозяйством – куры, гуси, индюки, свиньи, корова. Игрой в карты. Точнее, даже не игрой, а обязательной повинностью для его учеников – страсть к картишкам «бог» принёс из своей разгульной молодости и не собирался с ней расставаться. Заполнением тетрадок – писал он всегда стоя – и рассуждениями о Природе и о Боге, то есть о себе.
«У мене мысел не такой, как у вас»
Такими «мыселами» он старательно сплетал вокруг себя некий мистический ореол с лёгким налётом интеллектуальности. Вдруг выяснилось, что он долгими часами без воздуха сидел под водой в бурном зимнем море, голодал по несколько месяцев и даже не похудел при этом. Но всё-таки чудес, о которых он так удачно вспомнил, было маловато для настоящего учения, и «мысел» вёл Порфирия Корнеевича всё дальше и дальше.
Он вспомнил, как во время войны ковырялся в мозгах у Гитлера и спутал ему все планы, обеспечив нашу победу, – знали бы фрицы, кого они кормили кашей с мясом! Он решил, что, укротив природу (то есть перестав носить одежду и продолжая регулярно и высококалорийно питаться), он справился и со смертью и заявил об этом прямо, но, как полагается, косноязычно. Он недвусмысленно обещал своим последователям вечную жизнь, причём не в астральных телах или тонкой материи, а в самых что ни на есть настоящих, физических. Причём не особо смущаясь несоответствием собственного меню и провозглашаемых идей о том, что новый человек будет питаться лишь воздухом, светом и холодом. Или теплом – когда на дворе лето.
Но беспощадное время выбелило волосы «бога», который собрался жить вечно. Беспощадное время стало одного за другим забирать в холодную бездну самых старых учеников и яростных поклонников – Порфирий прямо говорил, что они умерли оттого, что его не было рядом. Он-то сам крепок, как и прежде, и по-прежнему обещает тем, кто пошёл за ним, вечную жизнь в своём физическом теле, а впоследствии – безбедное существование на здоровой диете из тонких излучений на Чувилкином бугре.
Беспощадное время… и тут появился человек, которому Порфирий Иванов обязан сегодняшней славой. Создатель и автор «Детки» (обращение учителя к ученикам), опубликовавший в «Огоньке» статью под названием «Эксперимент длиною в жизнь», в которой советскому человеку преподносились десять христовых заповедей в переложении Порфирия Корнеевича. От себя он тоже кое-что добавил: запретил плевать на землю – она наша мать, предписал здороваться с каждым встречным.
Вместе с «Деткой» как-то сама собой образовалась «Система закаливания Иванова», хотя никто из изучающих труды Порфирия Корнеевича даже намёка на неё в трудах не нашел. В самом деле, нельзя назвать системой рекомендацию обливаться два раза в день ведром воды, обязательно при этом стоя на земле или, на худой конец, асфальте. И даже если каждый день просить у «Учителя» здоровья – а без этой просьбы покорная ему Природа здоровья ни в коем случае не даст, – система все равно не выстраивается.
В действительности инженер, озвучивший «Детку» и до сих пор получающий с памяти о закалённом старике ощутимую выгоду, оказал ему сомнительную услугу. Статья была прямолинейна по-советски, в ней восхищала разве что удивительная морозостойкость пожилого человека, а советы, среди которых был и «трудиться на благо социалистической Родины», не имели даже намёка на какой бы то ни было мистицизм. Изумлённые люди, начав интересоваться этим уникумом, рассчитывали, видимо, на конкретные советы по закаливанию, а попадали в самую настоящую секту.
Здесь учили, что прока непосредственно в холодной воде нет никакого – если не произносить имя «Учителя». Что у «Учителя» надо мысленно просить совета перед каждым делом и, если дело удалось, «Учителя» надо непременно поблагодарить. Что любая религия – это брехня, есть только «Природа и покоривший её Паршек» (псевдоним П.К. Иванова). Природа за своё покорение дала «Учителю» вечную жизнь в своём теле на Чувилкином бугре и его учеников тоже не забудет.
Те, кого действительно интересовала система закаливания, быстро понимали обман и начинали закаливаться как все, получая отменное здоровье, оптимизм и жизнестойкость. Те же, кто хотел вечной жизни в своём теле, начинали обливаться у подъезда, кивать, как китайские болванчики, бесконечному городскому потоку пешеходов и сплёвывать в пакетики, чтобы потом бросить их в урну.
Интересно, что апологет здорового образа жизни имел на него свой, довольно странный взгляд. Он не курил; вроде и не пил, хотя для соседей у него всегда была припасена самогонка; и терпеть не мог любой физической нагрузки. Ранних фотографий Паршека почти не сохранилось, а те, что есть, показывают крупного, но с неразвитыми мускулами мужчину. Поработав в молодости в шахте, Иванов на всю жизнь приобрёл ненависть к тяжёлому труду, так же как к любому спорту. То есть здоровая жизнь, по Паршеку, – это просьба здоровья у него лично, два ведра холодной воды утром и вечером и расслабленное безделье.
А некоторые из учеников, несмотря на обещанное исцеление и вечную жизнь, умирали. Впрочем, Порфирий Корнеевич этого не замечал, он купался в славе. Статьи, отредактированные грамотными учениками, встречи, киносъёмки, вопросы журналистов. Толпы паломников на хутор Кондрючий. Ставшая фирменной манера лечения – одной рукой за затылок, другой за пальцы ног, «думай обо мне, проси у меня здоровья», и ведро холодной воды. Сумерки жизни, зимний закат. Внимающие ученики, уважительная тишина… Неофиты верили ему безоговорочно – раз Иванов сказал, что будем жить вечно, значит будем. Раз Иванов сказал, что питаться будем одним лишь дыханием, так тому и быть. Впрочем, никто из его окружения не решался уж слишком радикально менять диету…
На самом деле у «живого бога» и «хозяина природы» дела были не так уж и хороши. Подчинённая им природа брала своё, и в один прекрасный день Иванов объявил, что переселяется в иное тело, которое готово продемонстрировать совершенство, то есть жить вечно, ничего не есть и ничего не делать. Очень кстати одна из его последовательниц оказалась на сносях. Ни у кого из тех, кто собрался холодным утром на вершине Чувилкина бугра, не возникло даже капли сомнений в правильности того, что они делают. Тем более никто не усомнился в том, что произойдёт. Родится мальчик, который вырастет среди любящих его учеников, питаясь светом и воздухом, и даст начало новой формации людей…
Беременная легла на снег, взрослые люди окружили её кольцом, сомкнув руки и приготовившись забрать новорождённого… Появление новой формации человека в корне пресекли люди в серой форме – учеников разогнали, женщину увезли в областную больницу, где она всё-таки благополучно разрешилась от бремени. Девочкой.
Сумерки жизни. Зимний закат… не знаю, отчего мне так грустно смотреть видеозаписи бесед с Порфирием Корнеевичем. Для широкой публики он – добрый старец, былинный русский дед-ведун, седовласый герой, бросивший вызов не только строю, но самой природе и вышедший из этого поединка победителем. Для тех, кто познакомился с трудами самого знаменитого «моржа» ближе, он – психически больной старик, уверенный в своей божественной сути. Трухлявый гриб, соответствующий своему возрасту, чьи мысли не дружат друг с другом, не знающий ничего, кроме родившихся в сумерках сознания собственных невнятных фраз.
Если посмотреть на фотографии Порфирия Корнеевича времен широкой славы, можно заметить одну особенность – на всех снимках последних лет жизни «живой бог» запечатлен исключительно по пояс. Хотя раньше фотографы охотно снимали босые стопы на снегу. Сохранилась и даже есть в Интернете единственная запись – старик, настоящий, дряблый, беззубый старик шамкает, что-то говоря о природе, камера ползёт вниз и несколько секунд показывает ноги. Распухшие ниже колена, в темных пятнах и струпьях. «Вчера видел Учителя – у него чёрные ноги».
Об окончании земной, единственной для Порфирия Корнеевича жизни не пишут и не будут писать. Умирающий от гангрены восьмидесятилетний старик, называющий себя «богом» и обещавший вечную жизнь всем своим последователям, – это действительно страшно. Природа, которую он покорил, которую попирал ногами, которая ластилась к нему, нанесла удар. Естественный и беспощадный.
Сейчас в личности Порфирия Корнеевича Иванова почти не осталось сходства с оригиналом – если брать не фотографии, а человеческие качества. Две школы, на которые после смерти «Учителя» разбились его ученики и сын, ведут непрерывную борьбу друг с другом. Хотя сейчас школ уже гораздо больше… И, отсеивая не очень привлекательные, но такие человеческие черты – сало, карты, неграмотность, горячую баню, агрессивность (про эту его особенность я сознательно не стал рассказывать), наделяют его другими, которые как-то сами по себе появляются и удивительно органично ложатся на образ.
Процесс, что называется, пошёл и набирает обороты. Я не удивлюсь, если Иванов, противопоставивший себя всему миру – и физическому и духовному, по истечении лет преобразуется в боголюбивого смиренного старца, растаявшего в воздухе после молитвы на глазах восторженных учеников…
фото: ТАСС иллюстрация: Андрей Дорохин
