Радио "Стори FM"
Босоножка

Босоножка

Автор: Борис Минаев

Сезария Эвора, поющая песни своего крошечного острова, заставила забыть мир о том, что когда-то все это относилось к разряду «экзотики». Сейчас это просто знаменитые песни Эворы, неуловимо знакомые даже для тех, кто никогда о ней не слышал.

Когда Сезария Эвора приехала в Новосибирск, ее встречали пышно, с цветами и корреспондентами, конечно, мировая звезда, знаменитость, и сделали подарок – толстые шерстяные носки. Она страшно удивилась: зачем?

- Однако, холодно у нас, – ответили сибиряки. – Босиком на сцене холодно вам будет…

Кстати, ни одна из версий о том, почему Сезария поет всегда, при любой погоде и в любом городе, стоя на сцене босиком, стопроцентно верной не является. «Это из-за больных ног», говорят одни. «Это просто сценический образ, фишка такая», говорят другие. Сама Сезария, когда ей дико надоел этот вопрос, как-то раз вдруг сказала журналистам: мол, делаю это из солидарности с женщинами моего континента, которым не на что детей накормить. Мол, чтоб вы, богатые, не забывали, какие у нас там все бедные. Но ни разу больше об этой «политической версии», нигде не упомянула. 

Фотограф Юрий Феклистов, который часто снимал Сезарию, когда она вдруг стала в России такой знаменитой  (теперь она выступает и во Владивостоке, и в Питере, и в «Олимпийском», и в Кремлевском Дворце съездов), говорит об этом так:

- Мне кажется, ей просто так удобней, какую-то энергетику она ногами чувствует, что ли…

Конечно, менять свои привычки в пятьдесят лет нелегко. А именно в этом возрасте Сезария вдруг стала знаменитой. До этого около семнадцати (!) лет она пела в кафе «Ройяль», на острове Сан-Висент, который вместе с другими островами образует государство Кабо-Верде (старое название – «Острова Зеленого мыса»). Кафе это совсем крошечное, столиков на шесть или на восемь. Разумеется, когда о ней вдруг узнал весь мир, и Мадонна, расплакавшись на концерте, сказала, что Сезария отныне – ее любимая певица, и появился первый «золотой диск» Сезарии Эворы, и состоялось первое турне по Европе – у нее был выбор: обновиться или остаться прежней? 

Может быть, поначалу она хотела (как и любая другая женщина на ее месте) использовать этот шанс: чуть похудеть, научиться двигаться на сцене, что-то сделать со своей внешностью, и так далее. Но, слава богу, она этого не сделала. Ибо жанр, в котором она поначалу «продавалась» (ведь каждую пластинку в музыкальном магазине нужно поместить в какой-то раздел), «мировая музыка», world-music, предполагает максимальную естественность, «домашность» исполнения. Сезария, кстати, была далеко не первой, кого этот мировой рынок сугубо национальной музыки сделал знаменитым уже в солидном возрасте.

Но в отличие от других мировых знаменитостей (из Африки, Азии или Индии), исполняющих этническую музыку, но практически неизвестных у нас в стране, Сезария стала знаменитой и в России тоже. И второе, еще более важное, постепенно она заставила забыть весь мир о том, что когда-то ее песни были «экзотикой». Ее можно услышать в любом русском кафе, на любой радиоволне, хотя это ведь не попса, и не «классика рока», а воспринимается просто как классика…

Так вот, появилась эта «классика» у нас в России буквально шесть-семь лет назад. И появилась практически чудом. Благодаря личным усилиям, абсолютно бескорыстным, всего лишь нескольких людей.

…Однажды мы с фотографом Феклистовым ехали на редакционное задание. Ехать было далеко, часа два от Москвы, Можайское шоссе тянулось сквозь бесконечный осенний лес, уже слегка погрустневший, сквозь облака, сквозь солнце, сквозь красоту и тоску, и я, как водится, задумался, как вдруг голос фотографа Феклистова вывел меня из этого состояния: 

- На вот, послушай, – сказал он, и вставил кассету в магнитофон.

- А что это? – неохотно отозвался я.

- А это такая певица, Цезария Эвора (тогда ее имя на русском произносили именно так), на креольском языке поет… Мне просто интересно, что ты скажешь.

- Ну, давай…

Не буду от вас скрывать, первая моя реакция была – попросить Юру выключить эту музыку. Уж слишком она была непривычна. Тембр Сезарии был настолько глубоким, грудным, что поначалу «женское» и «мужское» в этом странном голосе прихотливо модулировалось, пугая и завораживая. Однако минут через десять я вдруг заметил одну интересную вещь: голос абсолютно сливался с проносящимся мимо русским пейзажем. Как будто это был, извините, специально написанный саундтрек для моих мыслей и чувств, для этих осенних деревьев, для привычной тоски и печального настроения. Это меня настолько поразило, что я немедленно взял у Феклистова кассету и принес ее домой.

С тех пор я пытаюсь разгадать эту загадку.

Почему русское ухо так отозвалось на песни Эворы?

Кабо-Верде – маленькое островное государство. Там можно ловить рыбу, очень большую, но на одной рыбе в Африке не проживешь. Основное предназначение «Островов Зеленого мыса» в новую эру – перевалочный пункт для морских кораблей, для мирового судоходства. «После войны, когда колонии стали разваливаться, – рассказала мне журналист Наташа Беляева, одна из «первооткрывателей» Эворы, – почти все трудоспособные мужчины из Кабо-Верде уехали на заработки, кто в Европу, кто в Америку. Остались женщины. Об этом на Кабо-Верде не любят говорить, но вы представьте себе ситуацию, – каждый день на острова причаливают десятки огромных лайнеров, команда идет в порт, и тут же огромное количество женщин, мечтающих о заработке».

Короче говоря, кафе «Ройяль», где прошла молодость Сезарии, и была таким «баром для моряков». Нравы здесь были жесткие, и в 35 лет ее, талантливую певицу, выкинули на улицу. Для бара с моряками она была уже слишком стара.

Десять лет Сезария пела сама для себя. Выходила на берег океана и пела. Вообще, в жизни она человек не склонный к бурному выражению эмоций, к сантиментам. Как бы очень скупой на чувства. Все чувства – остаются там, в песнях. «Я пыталась ее спрашивать, – говорит Наташа Беляева – откуда вообще эта пронзительная грусть, эта чувственность? Может, была несчастная любовь? И что это была за любовь? Но она надо мной только смеялась. От мужей, шутила она, один запах. И вообще, Наташа, ты не понимаешь, у нас слишком жарко, чтобы выходить замуж… Короче, к любви у нее отношение странное. Может, у них там вообще к этому по-другому относятся, я не знаю».

В 1985-м году было решено составить сборник лучших певцов Кабо-Верде. Вспомнили и об Эворе, лучшей певице острова Сан-Винсент. Все исполнители собрались в Лиссабоне, в кабачке «Анклав», на предстудийную сессию. Один за другим начали выходить на сцену и петь…

Там Сезарию впервые и услышал уже известный в Европе гитарист Жозе да Силва. И предложил ей записать диск. Через три года началась ее слава в Европе, да и во всем мире. Но не в России.

«В 2001-м году я поехал в командировку, во Францию, на Каннский фестиваль, и там я познакомился с Наташей Беляевой, которая никогда до этого не занималась журналистикой профессионально, – рассказывает Юрий Феклистов. – Но она была страшной фанаткой Эворы, и была мечта – познакомиться с ней. Взять у нее интервью. Сначала мне эта музыка, как и тебе, не понравилась, я в первые минуты не мог понять, это женщина поет или мужчина, но потом постепенно «въехал». Наташа потащила меня в Марсель, на ее концерт. А после концерта мы подошли к Сезарии, и сказали: а вы не хотите приехать в Россию? Она ответила: да, но там же очень холодно? А с другой стороны, почему бы и нет?….

Потом мы договорились, что приедем в Кабо-Верде, возьмем у нее интервью. Ну, через некоторое время приезжаем, находим ее дом. Такой трехэтажный особняк, не бедный, но и не роскошный. Стучим, никто не открывает. Вдруг на балкон выходит Сезария, закуривает сигарету. Мы ей кричим, але, Сезария, мы пришли к вам на интервью! Она сверху отвечает: что? Ах, да… Ну… приходите недели через две. Потом все-таки удалось ее уговорить, мы поднялись в дом, там я увидел на стене кучу ее «золотых дисков» в рамочках, толпу родственников… Такой странный дом. Сама Сезария была молчалива. Какая-то депрессия у нее была, что ли. Отвечала скупо, было такое ощущение, что она нам не очень верит».

…К слову сказать, о ее знаменитой «депрессии». Это, конечно, не депрессия в медицинском смысле слова – скорее, привычное для нее настроение. «Депрессия Эворы» - как бы ее ответ богу на эти десять лет забвения, и с другой стороны, ее немой вопрос – почему все это пришло к ней так поздно, ведь она всегда знала цену своему таланту?

Кстати, именно оттенок этой «депрессии», этой глубокой печали, возможно, и «шлифует» ее песни, огранивает их неожиданными красками, делает цельными и глубокими.

В 50 лет Сезарии вдруг опять пришлось выбирать, как себя вести на сцене. Как ответить богу, который вдруг сделал ее знаменитой? И она интуитивно выбрала: вести себя так, как всегда. Так же, как в кафе «Ройяль», лет тридцать назад, когда к ней подкатывался очередной морячок, и она отмахивалась: подожди, дай допеть… На любой сцене, на любой площадке.

Поэтому – босиком. Поэтому – практически неподвижно стоя перед микрофоном (а где там, в кафе «Ройяль», развернешься?). Поэтому – перекур прямо на сцене, пока музыканты играют. Поэтому – никакого специального поведения, никаких заученных слов и реакций, ни на сцене, ни вне ее. Скрывающая свои чувства, молчаливая, уходящая от слишком прямых вопросов, абсолютно простая, естественная пожилая женщина. Как написала корреспондент одной сибирской газеты, «она очень похожа на мою бабушку».

Иногда, впрочем, и у бабушки случаются приступы гнева. Так было во время одного из московских визитов, когда в баре «Джусто» Сезария услышала, как врубили «техно». Ни слова не говоря, она подхватила свою сумку, и молча выбежала на улицу. Ее с трудом удалось убедить вернуться, уговорить, что эту музыку можно выключить и включить другую.

Когда Сезария приехла в Петербург, корреспондент тамошней газеты очень жестко отрецензировал ее концерт: да, песни ничего, но послушайте, певица стоит на сцене неподвижно, никакого шоу, лишь музыканты иногда вяло двигают бедрами. Такое ощущение, что она поет не на сцене огромного зала, а в маленьком ресторанчике, писал корреспондент.

Этим «маленьким ресторанчиком» для Сезарии стала вся Европа, весь мир, потом и вся Россия. Она сохранила не только себя, свой голос, но и подлинную атмосферу этих припортовых кабачков, этого настроения. Эту «депрессию».

Нельзя сказать, чтобы Сезария была первой толстой немолодой негритянской женщиной, которая поразила мир своими песнями. Их было немало на мировой сцене и до этого – Нина Симон, Сара Вон, Элла Фитцджеральд, наконец. Но это были представители другой музыкальной культуры – джаз, блюз, соул, темп, ритм, напор, импровизация, «ай лав ю, бэби», понятное всему миру.

Сезария появилась не только через тридцать лет после Нины Симон (последней толстой немолодой негритянской женщины, покорившей планету), она еще и появилась из абсолютно другого музыкального мира, из другой вселенной, где поют на непонятном креольском, и где совсем другие ноты, настроения и совсем другая «депрессия», и другие способы борьбы с ней.

Эту стену нужно было пробить. И она ее пробила.

Итак, в 2001 году два человека – фотограф Юрий Феклистов и журналист Наташа Беляева, которые никогда ни до, ни после этого не занимались промоутерством, решились на отчаянный поступок – привезти Сезарию в Россию. 

«Вдруг выяснилось, – рассказывает Феклистов, – что Сезарию у нас в стране все-таки знают. Знает бизнесмен Александр Мамут, бывший пресс-секретарь Ельцина Якушкин, Артемий Троицкий, да и многие другие. А самым первым Сезарию открыл, еще в 1995 году, как мне рассказали, Березовский. Но его к тому времени в Москве уже не было… 

Мы начали искать подходящий зал. В Доме музыки нам сразу отказали: там о ней ничего не слышали, а когда еще узнали, что Сезария поет через микрофон, встали в позу: «таких певцов у нас в Доме музыки не будет никогда!». С залом Чайковского тоже не получилось. И тогда я предложил новое здание театра Анатолия Васильева («Школа драматического искусства» на Сретенке). Он был не очень загружен, и там легко согласились. 

Концерт спонсировал Алнксандр Мамут, без него ничего бы не состоялось. Это был закрытый концерт по приглашениям. На него пришли тогда многие знаменитые люди, например, Роман Абрамович. Что началось в Москве! Сколько оказалось желающих! Как ломился народ в этот маленький зал! Это было в начале 2001 года. Весной Наташа привезла Сезарию еще раз, на свои деньги повесила в Москве, в центре, две растяжки, на свои же деньги арендовала зал Малого театра. Билеты раскупили за два дня. А потом был уже огромный концерт в «Олимпийском». Потом Сезария привезла в «Олимпийский» других знаменитых музыкантов с островов Зеленого мыса, чтобы в России узнали о том, что это это целая музыкальная культура».

Кстати, вот такая важная деталь: Сезария была поражена, когда на первом концерте (том самом, «закрытом») услышала, как люди подпевают словам ее песен. Ведь «креольский язык», на котором она поет, на самом деле, не язык, а наречие, нечто среднее между португальским и французским, колониальное наследие, которое является родным языком для тех, кто родился на островах Атлантики, от Африки до Америки.

Это редкий язык, и он породил особую музыкальную культуру. «Морны» (а именно так называются грустные песни, которые поет Сезария, хотя есть, впрочем, и их мажорный вариант, веселые песни, их называют «каладеро») – тоже ведь помесь, только музыкальная. Помесь между португальскими «фадо» (непереносимо грустными романсами), бразильскими гитарными балладами, африканскими распевами. Там все как-то сразу. Как в коктейле, который вам приготовят в кафе «Ройяль».

Так вот, эта культура песен - «морн» родилась на маленьком Кабо-Верде еще в начале века. Множество песен, которые поет Сезария Эвора, сочинил гений островов Зелного мыса, великий национальный поэт и музыкант Б. Леза…

Именно он  является для самих кабовердийцев символом гениальности. К славе самой Сезарии они относятся куда спокойней, «да у нас таких много», скупо говорят они. Хотя официально Сезария – конечно, «национальное достояние» островов. Так вот, к чему я все это веду?

Мне давно хотелось понять, что же именно меня тогда так пробило, на Можайском шоссе? Почему именно мы, русские, так полюбили бабушку Сезарию? Кстати, ее возят по нашей стране давно уже не любители-дилетанты, а матерые профессионалы, делая на ней немалые деньги, и она не отказывается, (Владивосток - Новосибирск - Красноярск), хотя сразу после концерта садится в коляску и перемещается уже с посторонней помощью, потому что с ногами у нее лучше не становится. Годы идут.

И именно об этом я решил спросить Наташу Беляеву, которая впервые на свой страх и риск привезла в Москву Сезарию, и своими «закрытыми концертами для олигархов» проложил ей путь к всероссийской славе, и фотографа Юрия Феклистова.

- Не знаю, – засмущался фотограф Феклистов. – Ты лучше Наташе позвони, в Испанию.

Я позвонил Наташе в Испанию, но и у нее четкого ответа на свой вопрос не получил.

- Говорят, что мы привыкли к цыганщине. Но какая же это цыганщина? Нет, просто у русских людей очень чуткое ухо, не зря же наши песни так любят в Японии, например, просто балдеют от них.

Но если у русских людей такое «чуткое ухо», думаю я, почему же они тогда так любят (вперемешку с Битлз и Сезарией) отвратительную попсу и «радио «Шансон»?

Может быть, дело все-таки не в этом. Уж очень странная эта страна, Кабо-Верде. Страна – перевалочный пункт для морских кораблей. Страна Грусть. Страна-депрессия.

… Родственники они наши, что ли?

фото: Shutterstock/FOTODOM

Похожие публикации

  • Эмир Кустурица: Великая иллюзия
    Эмир Кустурица: Великая иллюзия
    Биографы Эмира Кустурицы - «вундеркинда» из Сараево, дважды удостоившегося «Золотой пальмовой ветви», высшей награды Каннского фестиваля, - всегда начинают с одного и того же. То есть – с имени. Действительно, «эмир» по-арабски означает правитель, князь
  • Харуки на взморье
    Харуки на взморье
    Откуда берутся хорошие истории? Понятно, что из реальной жизни. Интереснейшие истории постоянно происходят с нами и вокруг нас, но как разглядеть эту рыбу в бурной воде событий, как её поймать, повкуснее приготовить и подать всем на стол – зависит от нас самих. Вот, например, как с этим справляется один из самых популярных писателей современной Японии
  • Эффект Маркл
    Эффект Маркл
    Официальные портреты королевских семей проводят границы и наводят мосты между правящей семьёй и широкой публикой. Публичность – ключевое понятие в современной культуре потребления, с его помощью что угодно можно превратить в товар. Этот маркетинг можно изучать по изображениям молодых представителей знаменитого во всём мире бренда – британской королевской семьи.