Радио "Стори FM"
Благословенный мешок проблем

Благословенный мешок проблем

Автор: Татьяна Фирстова

Кто бы спорил, Бенедикт Камбербэтч – отличный актёр, но в Британии таких немало. Да, сыграл Шерлока, так их и до него было двести сорок четыре только в кино. В чём же магия двести сорок пятого Шерлока?  

Конечно, кино – это не книга. Это творение коллективное. Не один Бенедикт Камбербэтч создал нового Шерлока Холмса. Этого героя материализуют ещё с докиношных времён. Начали в театре ещё при жизни Конан Дойла и больше века делают это во всех доступных форматах. В конце позапрошлого века Дойл попал точно в десятку – создал персонаж из тех, кого называют «вечными» образами, а они потому и «вечные», что не принадлежат своему времени, а имеют свойство разгуливать по материкам, временам и эпохам, вдохновляя потомков на интерпретации, модификации и вариации. Очередной сыщик-консультант должен был появиться просто потому, что наступил новый век, а у каждого века должен быть свой Гамлет, свой Дон Жуан, свой доктор Фауст и своя достопочтенная мисс Марпл.

Поэтому, когда два титана британского телевидения, Стивен Моффат и Марк Гэтисс, в 2005 году задумали сделать сериал про Холмса, это было, мягко говоря, неоригинально. При этом одновременно к очередной «винтажной» версии уже приступил Гай Ричи. И на главных ролях у него бешеный харизматик Роберт Дауни-младший и красавчик Джуд Лоу. Но инспиратор экранизации Марк Гэтисс хотя и ужасался этому совпадению, но слишком сильно любил Шерлока Холмса, чтобы не поставить ему личный нерукотворный памятник. Создателям всего-то и нужно было, чтобы именно их Шерлок пробрал до костей и влюбил в себя до печёнок. Для начала они решили, что сериал будет современным. Чтобы поместить своего идола в новые реалии, отбросили весь стимпанк – английский туман, смоги, кэбы, кринолины, турнюры.

На вопрос «где снимать?» ответ был. В Лондоне и Кардиффе. А Гэтисс даже знал, кто будет играть главную роль. Бенедикт Камбербэтч. Почему он? Гэтисс уже работал с ним на подростковой комедии «Попасть в десятку». Парень умеет обратить на себя внимание даже во второстепенной роли. Корректен, дружелюбен, но держит дистанцию. Скромен, но самоуверен. Хорошо чувствует партнёров, но легко их переигрывает – тащит одеяло на себя, но ведь талантливо тащит! И у него такая внешность! Фанаты канонического Холмса, конечно, не поймут, но лучше него точно нет!

Кстати, о внешности. Актёра Бенедикта Камбербэтча после выхода сериала с кем только не сравнили! Он, мол, похож на суриката, скаковую лошадь, выдру, ламу, крысу, рыбу-молот, инопланетного рептилоида и т.п. Он готов над этим шутить: «На днях я случайно прочёл в каком-то блоге, что у меня лошадиное лицо, идиотская фамилия и что как актёр я бездарен и туп. И если с последними двумя я ещё как-то могу поспорить, то с первыми, увы, – это у меня с детства». Именно после премьеры «Шерлока» внешность Камбербэтча вдруг стала притчей во языцех. В изгибе его губ тут же обнаружился «лук Купидона», а цвет глаз – он же просто удивительный! Чистый изумруд. Другие бубнили: «Ну и рожа!» Бледный, узкоплечий, с длинным лицом и маленькими, вздёрнутыми к вискам глазами. Да, примерно так всё и выглядит, если не любишь. А если полюбишь – появляются «изумрудные» глаза. Это оптика любви, как же иначе? Умный Камбербэтч всей этой шумихой вокруг своей внешности немного озадачился, особенно званием «секс-символа».

«Что? Я самый сексуальный в этом году? Я не меняюсь последние лет 10, почему же только сейчас разглядели, что я самый сексуальный?» 

Бенедикт Камбербэтч


Создатели фильма, конечно, планы имели самые смелые, но вот это точно не предусматривалось, а вышло, что и эту высоту взяли. Заставили полюбить почти уродливое создание. Конечно, Бенедикт не голливудский стандарт, скорее он макушка явления, имя которому jolie laide. С французского – «красивое уродство». Это такой тончайший зазор, по которому проходит фигурный шов между привлекательностью и необычностью. В случае Кабмербетча некрасота эта режиссёрами уже была высмотрена.

К моменту «Шерлока» он уже снялся в кино и в роли ботана, чей скипетр есть мозг, и в роли Стивена Хокинга, а в театре порядочно наигрался злодеев всех мастей, убийц и социопатов со съехавшей кукушкой. Но красивые люди хоть и разные, но порой друг друга сильно напоминают, как, к примеру, Сальма Хайек с Пенелопой Крус, а вот Сержа Генсбура точно не спутаешь ни с Хавьером Бардемом, ни с Пьером Ришаром.

«Бенедикт, – гордо говорил Моффат про своего Шерлока, – экзотичный и экстраординарный. Его всегда будут отбирать на необычные роли, на роли людей странных и не похожих на других. Потому что у него умопомрачительный голос и необычная внешность. Его никогда не возьмут на «серенькую роль».

Экстраординарный Бенедикт

Фильмография без «сереньких ролей», похоже, была написана ещё до рождения Камбербэтча. Он был долгожданным, заранее-и-навсегда обожаемым ребёнком – отсюда и его редкое имя, в переводе означающее «благословенный» А громоздкая фамилия Cumberbatch делится на две части: Cumber и batch. Первая часть обозначает «проблемный», а вторая – «мешок».
Итого: Благословенный Мешок Проблем.

Через четыре дня после рождения дитя уже засветилось на обложке «Дейли миррор». Пасторальная картинка: милый бэби на руках красивых и счастливых родителей – Тимоти Карлтона Конгдона Камбербэтча и Ванды Вентхэм. Папа и мама – актёры с внушительным списком театральных, кино- и телеролей. В Великобритании довольно известны, за её пределами – почти нет. Этим достойным людям достался полный инфант-террибль. Редкостный обормот с выходками типа пробежаться мимо церкви с голым задом. Разумеется, его пытались затюкать. В начальной школе грузили учёбой, музыкой, спортом, но он всё равно был неусидчив, рассеян и слабо управляем. Зато на сцене школьного театра просто расцветал. Сорвал аплодисменты в рождественском спектакле, устроив скандал в святом семействе: будучи в роли Иосифа, спихнул со сцены девочку, игравшую Марию, – та как-то слишком выделывалась.

Но лучше всего у него получались шекспировские персонажи. Директор разводил руками: «Мальчик чертовски одарён!» Но если родителям непременно хочется сделать из него юриста, или врача, или, на худой конец, просто джентльмена, то – велком ту Хэрроу. Так и случилось. Школу Хэрроу закончили лорд Байрон, семь премьер-министров Великобритании, в том числе сэр Уинстон Черчилль, и прочие лорды, пэры, магнаты и принцы. А теперь и Бенедикт Камбербэтч. Первое время в Хэрроу ему было кисло. Но кроме снобизма, телесных наказаний и дедовщины в школе обнаружился очень приличный театр плюс дельная и жёсткая критика этого самого театра. Сцена в итоге и стала громоотводом от бед, местом, где Бенедикт кайфовал и канализировал свою дурную энергию. Не просто искусно и смешно передразнивал учителей и соучеников, а изображал Элизу Дулитл и фею Титанию (школа-то мужская).

Успехам сына родители совершенно не радовались, зная не понаслышке, почём нынче актёрский хлеб, и даже всячески отговаривали, но дело шло к тому, что всё, похоже, финита, ребёночка упустили. Не быть ему юристом или врачом. Талант есть талант, он слишком заметен, слишком ярок, даже слепому видно. В общем, Хэрроу Бенедикт закончил с твёрдым желанием стать актёром. После неё съездил на год в Непал, учил индусов английскому языку, а они его – медитации. Это было время, чтобы понять своё «возвышенное, самонадеянное и целеустремлённое «я». (Это он сам о себе так выразился.) Затем был Манчестерский институт и шлифовка актёрского мастерства. Итогом штудий стало то, что Тимоти Карлтон, Камбербэтч-старший, посетив спектакль сына и слегка прослезившись, сказал: «Ты сейчас лучше, чем я когда-либо». Что и требовалось. Чтобы один профессионал признал другого, а отец – сына. Чтобы родители могли гордиться своим хулиганом.

Окрылённый Бенедикт отправился совершенствоваться в Лондонскую академию музыки и драматического искусства. Ну а со временем пошли роли. По большей части – театральные. Камбербэтча хвалили то в шекспировском «Сне в летнюю ночь», то в ибсеновской «Гедде Габлер». Было много качественно, талантливо сыгранных ролей. Он везде был хорош, просто прорыва не случалось. Но до встречи с Шерлоком оставалось не так уж много.


Варианты

Холмс, выброшенный в XXI век, по сути, беспомощное создание. Он морально устарел. Его дедуктивные таланты выглядят дешёвыми трюками, ведь современная криминалистика умеет много такого, чего Конан Дойлу и не снилось. На фоне частных сыщиков всех мастей (писателей, псевдоэкстрасенсов, роботов, супершпионов etc.) Шерлок Холмс выглядит жалко и печально. Ну да, отбросили кэбы и туманы.

sherlok u kassy.JPG
Обаяшка Бастер Китон. 1924 год.
Но из чего будет состоять новый Шерлок? Что будет работать вместо солидных, немного нервных джентльменов с запасом викторианских добродетелей? Которые есть «на жёстком диске» Конан Дойла, но, поскольку «старикам тут не место», никак не должны вылезать сейчас? Кого будет играть актёрски пластичный, профессиональный и яркий Камбербэтч? 

Для Моффата, Гэтисса и Камбербэтча эталоном Холмса был английский актёр Бэзил Рэтбоун. Он появился на экранах в 1939 году и уверенно собирал свои зрительские бонусы до 1946 года. Холмс Рэтбоуна позволял себе удаляться от конандойловского канона – он отправлялся в Америку, разоблачал шпионов, переодевался в раджу. Прыткий Холмс Рэтбоуна был не только сыщиком, но и шпионом – очень правильно придуманный герой для военного времени. Но тогда ещё не было Бонда! Может ли Холмс быть хоть немного Бондом? Может. Почему нет?

Гэтисс с Моффатом отправят его в Сербию, потом ещё куда-нибудь, потом вернут – он нужен Англии на службе её величества, под присмотром всевидящего «большого брата» Майкрофта. Вот Холмс в белорусских застенках выслушивает откровения белорусского Брейвика. Вот Холмс висит на цепях в мрачном узилище в Сербии, вот он готов лететь на верную смерть, чтобы раскрыть международный заговор. Да, немного Бонда не повредит. Смешать, но не взбалтывать. Правда, очень важная составляющая Бонда – мужская харизма. А как с этим у нового Шерлока? А никак. Конан Дойл написал – Гэтисс с Моффатом взяли под козырёк. Их Холмса безответно любит Молли Хупер, пытается очаровать Ирен Адлер, но Холмс-Камбербэтч реагирует диковато. То злится, то язвит, то пытается быть благодарным за чувство, но всегда при этом выглядит растерянным, раздражённым или нелепым. Всё говорит о том, что самое сексуальное в нём – его ум.

Так что ярлык  «секс-символа» Бенедикта здорово озадачил. Это не входило в концепцию героя, и он принялся оправдываться: «Для Шерлока романтика невозможна. Он и Ирен играют друг с другом, как хищники. Между ними нет чувств. Но то, что остаётся недосказанным, болезненно романтично – как это бывает в лучших историях любви. Есть ли в этих отношениях сексуальный элемент? Конечно, есть. Но прежде всего это шахматная партия, жестокая любовная игра – если это можно назвать любовью». Действительно никакого секса, никаких поцелуев – только одно геройство в конце. Это – точно не Бонд, слишком уж умственно. Даже мужской округлой пластики нет – какие-то неврозы и порывы.

Гэтисс с Моффатом твёрдо помнили, что на момент знакомства с Ватсоном Холмсу было двадцать семь. Как мог выглядеть двадцатисемилетний человек конца XIX века, допустим мелкий чиновник, клерк или частный доктор?
Чистая сорочка, ловко сидящий костюм, пальто, плащ и непременный головной убор. Аккуратная причёска, ухоженная растительность на лице.

Не было специальных молодёжных фасонов, молодёжных причёсок и молодёжного поведения. А тем более что взять с Холмса, практически равнодушного к своему внешнему облику? Посему выглядел он классически нейтрально – читай, безвозрастно, подразумевай – никак. Сейчас так выглядят лет в сорок. Самые известные английские Холмсы – Рэтбоун и Бретт – были весьма зрелыми людьми. Рэтбоуну – сорок семь, Бретту – пятьдесят один. Рэтбоун Холмса обожал и отождествлял себя с ним, а посему выглядел энергичнее, чем понурый Бретт, которого роль Холмса явно тяготила. Его Холмс был сухой, желчный и замученный окружающим идиотизмом. Но все они были без возраста.

Современный Холмс не мог быть таким. Он должен быть именно двадцатисемилетним – лёгким, резким, любопытным, нагловатым. Как подросток викторианской эпохи, но никак не молодой мужчина в районе тридцати. Гэтисс, Моффат и Камбербэтч сочиняли героя викторианского, но в то же время современного. Этакого обаятельного мизантропа. Капризного, невыносимого, жестокого и притягательного. С кудрями а-ля «итальянский футболист», в пальто за 1500 фунтов, гаджетами и антиникотиновым пластырем вместо трубки. Но это всё внешнее. А что внутри?

Гэтисс с Моффатом гуляли по Лондону и молчали в унисон. Мысль осенила их одновременно: для того чтобы стать современным, Холмс должен быть ненормальным. Викторианский Холмс в нынешнем антураже был бы просто занудой, говорившим забавно очевидные вещи, и не более того. Он был бы немного замкнут – сейчас возле компьютеров полно таких замкнутых зануд. Диванных аналитиков. Ну что, неужели псих? Банально же.

na bolote.jpg
Холмс, преисполненный чувства собственного достоинства. 80-е годы.
Ведь каждый сколько-нибудь успешный сериал имеет героя с отклонениями, и совсем не простыми. У него может быть биполярное расстройство психики, расстройство аутистического спектра, шизофрения, паранойя или, на худой конец, посттравматическая амнезия. Камбербэтч это может. Ему не впервой играть героя «с особенностями». Начал он вообще со Стивена Хокинга – это была его первая крупная роль в кино. Подолгу делал упражнения на растяжку, чтобы изобразить походку человека, теряющего контроль над телом. Искал особенности речи, зарывался в мелочи… Но Шерлок Камбербэтча в итоге не стал ни социопатом, ни аутистом. Аутист просто не мог бы действовать, только строить логические цепочки.

А социопаты резко антиобщественны, они вечно сражаются и презирают всех, кто их окружает. Им на всё наплевать с высокой колокольни, и это не поза, не сиюминутный жест отчаяния или эпатаж, а суть. Правда, есть ещё одна версия. Некоторые психологи полагают, что Камбербэтч отлично изобразил нарциссического истерика. Из тех, что привлекают к себе внимание любыми способами и живут в режиме «сейчас что-нибудь отмочу». Они независимы, интеллектуальны, харизматичны и изображают гордых одиночек, хотя им позарез нужна публика и быть в центре внимания. Да, в камбербэтчевском Холмсе нечто похожее мерцает, но то, что сыграно, – почти не отклонение. Это практически норма, и можно спокойно не обращать на это внимания. Суть Шерлока совсем в другом.


Вторая половина

Шерлока-Камбербэтча создатели фильма знали заранее. Но вот Ватсон? Без Ватсона – деньги на ветер. Герою был нужен напарник со своей собственной «химией» и своими заморочками. Не тень, не оруженосец, а кто-то иной, который больше чем друг, ближе чем брат. «Душа» холодного интеллекта. Мартин Фримен пришёл в проект не сразу, но, когда появился и встал рядом с Камбербэтчем, стало ясно – вот они, Baker street boys. Между ними как-то сразу установилось единодушие. «Фильм мог оказаться хорошим или плохим, это другой вопрос, а вот сам Шерлок был обречён на успех, – говорил Камбербэтч. – Именно поэтому я чувствовал, что необходимо кем-то его уравновесить. Кем-то чуть более нормальным. Меня уже утвердили, а Мартин Фримен ещё проходил пробы, и я буквально умолял продюсеров взять его: с ним я чувствовал себя спокойнее». Актёры решили вопрос вместе: Ватсон не неуклюжий приятель, а очень способный коллега Шерлока.

noviy sherlok.JPG
Шерлок Холмс и Доктор Ватсон в исполнении Роберта Дауни-малдшего и Джуда Лоу. 2009 год.
В первой серии первого сезона Майкрофт Холмс «вербует» Ватсона, рассуждая о том, что тот самый подходящий товарищ Шерлоку. И не потому, что является его полной противоположностью. И не оттого, что Шерлоку непременно нужна нянька (Шерлок до этого как-то справлялся сам). Просто Майкрофт понимал, что этих двоих объединяет неистовая жажда приключений. И как бы Ватсон ни брыкался, изображая любовь к спокойной жизни, ему нужны подвиги, игра с опасностью, охота на зверя, на которую постоянно отправляется Холмс. Он – доктор, прошедший войну, а Шерлок – ребёнок, в неё играющий. Искренний, категоричный, резкий, гениальный инфантил. Верный друг и горе луковое для родителей и брата. Почему-то кажется, что именно с таким взглядом на Холмса создатели фильма попали в десятку. Всё-таки наше время – время поздно взрослеющих инфантилов.

В двадцать семь и даже в тридцать европейский мужчина мегаполиса чаще всего «не готов». Он в режиме поиска и стресса. Его нужно чуть-чуть направить, чуть-чуть поддержать, и он раскроется и зафонтанирует идеями, проектами, цепочками умозаключений. Инфантил видит мир во всей его полноте, но ему нужны няньки – в виде Майкрофта, Лестрейда, Молли Хупер, Мэри Ватсон. А Джон Ватсон – нет, он не нянька, он такой сосед по песочнице, однополчанин в казаках-разбойниках. Почти брат. Почти второе «я». Как ангел-хранитель, который будет рядом, пока другие не подоспели. Или как белобрысая фея, которая порхает поблизости, любит, ворчит, опекает, обижается и прощает. Отстаёт на полшага, а потом догоняет и пытается «вправить мозги» своему беспокойному другу. А какой ребёнок больше всего не хочет взрослеть и в то же время готов сражаться за целую страну? И у кого есть такая фея-опекун? У Питера Пэна.

Это, похоже, и есть главный ингредиент Шерлока Холмса XXI века. Такой типаж невозможно себе представить в XIX и XX веке, только в текущем. Холмс Камбербэтча беззащитен и уязвим. Манипулятор Мориарти давно просчитал это, прежде чем понять, каким способом он «выжжет сердце» Холмсу. Зная, насколько тот ребёнок, нужно просто объявить, что игра закончилась. Мы тут посчитались, и ты выйдешь вон, потому что ты теперь не ты. Все разлюбили тебя, ты плохой, ты не справился! Ребёнку не под силу такое вынести. И ему остаётся только одно – сказать самому себе: «Умереть – это ведь тоже большое и интересное приключение» (Дж. Барри. «Питер Пэн»). Именно таков Холмс у Камбербэтча, и он идеально вписывается в настоящее, оставаясь в то же время в своём викторианском Неверленде. Ведь только большие дети могут быть так современны, так консервативны, дотошны, категоричны и абсолютно отчаянны в попытках доказать, что они уже большие.

Шерлока Холмса никогда не существовало. Но он – высокоактивный концентрат очень многих архетипов прошлого, настоящего и, судя по всему, будущего. А отличный актёр Бенедикт Камбербэтч, пополнив мировой реестр вечных образов, в принципе может теперь тихо курить трубку. 


Холмсоведение от Александра Шабурова


АТРИБУТЫ

Все знают, что трубка-закорюка и кепка-двухкозырка были у Холмса не всегда. Он, конечно, курил и трубку, и сигары, но этакую запоминающуюся загогулину привнёс театральный актёр Уильям Жиллет. Кепку, которая зовётся «диасталкер», пририсовал первый иллюстратор Сидни Пейджет – когда Холмс отправился расследовать тайну Боскомской долины.

В Лондоне в подобном виде он мог появиться только по пути на вокзал, так одевались лишь на охоту. В британском сериале «Шерлок» это обыграли. Холмс надевает первую попавшуюся шапку, чтобы прикрыть лицо от журналистов, – и попадает в ней во все таблоиды. Однако мало кто знает, что не менее знаменитое пальто Холмса зовётся «ольстер» (по названию ирландского города). Оно без рукавов, под пелериной ничего нет. По бокам – дырки. И в пелерине тоже. У Пушкина точно такая же крылатка была.

МАНЕРЫ

Фразу «элементарно, Ватсон!» Холмс тоже нигде не говорил. Никто не объяснил почему. Причина – сословное деление общества и обязательный этикет. Если ты не пэр, то простолюдин. Те, кто посредине, – джентри и джентльмены (бездельники, живущие на доход) – из шкуры вон лезут, чтобы казаться ближе к первым, а не ко вторым. Ко всем старшим по рангу надо обращаться «сэр». Пэра надо называть с указанием титула.

Их потомков – с титулом учтивости. Если у тебя ничего похожего нет, к твоей фамилии приплетаются любые другие звания – полковник, профессор, доктор или мистер. Мы нахально называем Ватсона по фамилии, а тогда его следовало величать доктором Ватсоном. Среди равных и хорошо знакомых возможно обращение по имени. Поэтому жена называла Ватсона Джоном, но Холмс старался добавить к его фамилии хоть какой-то эпитет. «Мой дорогой Ватсон», например. Хотя «элементарно!» Холмс всё-таки говорил (в рассказе «Горбун»).

СЭР КОНАН ДОЙЛ
Существует расхожее представление, согласно которому Холмс придуман литератором сэром Артуром Конан Дойлом. Прототип его – д-р Джозеф Белл, преподававший Дойлу в Эдинбургском университете, а Ватсон списан с литературного секретаря Дойла майора Вуда. Согласно легенде, Конан Дойл убил Холмса, но был вынужден воскресить его под нажимом фанатов. Благодаря Холмсу Дойл так и не стал серьёзным писателем. Никакая история английской литературы его не упоминает. Теккерей и Диккенс там есть, а Дойл – харей не вышел. Писал не для элит, а для низов. Так это или не так, уже неважно. Авторские права на сочинения д-ра Ватсона перешли в общественную собственность. Поэтому Холмса переиначивают все кому не лень.

САМОЕ ИЗВЕСТНОЕ НАДРУГАТЕЛЬСТВО
Это комедия Билли Уайлдера «Личная жизнь Шерлока Холмса». Дабы избежать приставаний русской старухи-балерины, решившей родить от него гения, Холмс врёт, что у него роман с Ватсоном. В фильме «Без единой улики» Холмс – актёришка-алкоголик, нанятый стеснительным серым кардиналом Ватсоном на эту роль. В последнем российском «Шерлоке Холмсе» примерно то же: Ватсону по требованию издателя приходится героизировать реальные расследования неопытного юноши и тот начинает им соответствовать. А в «Расследованиях Мердока» Холмс – сумасшедший, сбежавший из психбольницы…

ТЕАТР
До революции пьесы о Холмсе ставили даже «на Малом театре». Первым русским Ватсоном был сын художника Валентина Серова Жорж Серофф в немой немецкой «Собаке Баскервилей». А первым русским Холмсом – артист Суворинского театра в Санкт-Петербурге Борис Глаголин. Однажды, играя Холмса, он позволил себе антиполицейскую отсебятину:
– Знаю я вашу чрезвычайную и усиленную охрану!
За что был наказан антрепренёром.

КИНО
Согласно Книге рекордов Гиннесса, Шерлок Холмс – самый популярный киногерой. Холмс из «Шерлока» Бенедикт Камбербэтч и Холмс из «Элементарно» Джонни Ли Миллер по очереди играют в одном спектакле Виктора Франкенштейна и его монстра. Много раз писали, что нашего актёра Василия Ливанова в какой-то британской газете назвали лучшим континентальным Холмсом. А впоследствии приняли почётным членом Ордена Британской империи. В ответ артист заявил, что эта заслуга не его, а русской реалистической школы. Однако мало кто знает, что до Ливанова в советских телефильмах Холмса успели сыграть: Василий Лановой, Николай Волков, Сергей Юрский и Альгимантас Масюлис (если не считать не указанного в титрах актёра из фильма «Зелёный фургон» и Екатерину Васильеву в роли Шерли Холмс). Если вы не помните Холмса-Ланового, не печальтесь, он сам уже этого не помнит…


«Камбербэтч и я - мы нормальные Холмсы. Но лучший Шерлок в истории - русский» 

Роберт Дауни-младший



ДЕЛО НА ТРИ ТРУБКИ
Когда Холмс не знал, куда ему деть свой умище, он вынимал из сафьянового несессера шприц и делал себе инъекцию кокаина (пока Ватсон, а по другой версии – Фрейд его не отучили). Тогда это не считалось предосудительным, кокаин использовали как анестетик и запретили только в 1922 году. Во время размышлений Холмс играл на скрипке мотеты Лассо или курил. Чтобы отыскать разгадку самого запутанного преступления, ему было достаточно трёх трубок. Он так и говорил:
– Это дело на три трубки!
В британском сериале «Шерлок» их заменили три антиникотиновых пластыря.

РАНЕНИЯ И ЖЕНИТЬБЫ Д-РА ВАТСОНА
У Ватсона дырявая память. Поэтому в одном рассказе он ранен в ногу, в другом – в плечо. Изначально у него имелся щенок-бульдог, который незаметно исчез. Ватсон то живёт на Бейкер-стрит, то съезжает к жене, из-за чего возникла гипотеза, что он состоял в браке не меньше шести раз. Этому всему тоже необходимо найти новое объяснение.

ТА ЖЕНЩИНА
Как все выпускники британских престижных колледжей, Холмс чурался противоположного пола. Но дважды вспоминает «ту женщину» Ирен Адлер, сумевшую его перехитрить. В пародиях им приписывают тайный роман и даже совместное потомство. Хотя в советских анекдотах Холмсу и Ватсону случалось быть гомосексуалистами. В сериале «Шерлок» современная миссис Хадсон заявляет, что не видит в том ничего экстраординарного. Чтобы избежать пересудов, во втором сезоне д-ра Ватсона женили, а на роль миссис Ватсон пригласили гражданскую жену играющего его актёра.

ПОСТОЯННЫЕ ПЕРСОНАЖИ
Другие герои холмсианы – квартирная хозяйка миссис Хадсон (живущая в цокольном этаже), инспекторы Скотленд-Ярда Лестрейд, Грегсон и Этелни Джонс. А также «нерегулярная часть с Бейкер-стрит» – команда уличных беспризорников (которую впоследствии унаследовал опять же Остап Бендер). Ими руководит Уиггинс. Холмс сообщается с ним наисовременнейшим способом – телеграммами. Позже на Бейкер-стрит завелись телефон, граммофон и мальчик-слуга Билли (с этой роли начинал свой творческий путь в театре Чарли Чаплин).

Набор сквозных персонажей с повторяющимися признаками в современной индустрии сериалов и компьютерных игр зовётся «шестерёнкой» и вызывает такое же привыкание, как у наших бабушек к «Санта-Барбаре». Любому более-менее выдающемуся сыщику полагается напарник. Благодарный слушатель и переводчик его гения на язык обычных людей. У Пуаро есть Гастингс, у Ниро Вульфа – Арчи Гудвин, у агента Малдера – агент Скалли, у д-ра Хауса – д-р Уилсон, а у капитана Жеглова – Володя Шарапов. Удобней всего ментам с «Улиц разбитых фонарей», они соображают не на троих, а на семерых. Хуже всех Гоцману, его альтер эго оказывается предателем и вражеским шпионом (по кличке Академик, кстати). Подобные пары – Иван-царевич и Серый Волк, Дон Кихот и Санчо Панса, Робинзон Крузо и Пятница – существовали и ранее. Они дарят нам иллюзию возможности взаимопонимания. Что мы не одиноки на этой земле. Сам Шерлок Холмс – человек без свойств и без биографии. О нём почти ничего не известно. Его необязательные экстравагантные причуды меняются от случая к случаю. Вчера он гурман, завтра – меломан. Дюпен для Холмса «недалёкий малый», Лекок – «жалкий сопляк». Прочие персонажи ещё более функциональны. Лестрейд всегда похож на крысу, всякий противник – самый опасный, а Ватсон – самый обыкновенный.

ПОПУЛИЗМ
Аристократов в книгах о Шерлоке Холмсе мы почти не видим, в основном «третье сословие» – мелкую буржуазию. Богатым быть можно лишь по рождению. Возможность легального заработка ничтожна. Военные пенсии нищенские. Сокровища, награбленные в колониях, счастья не приносят. Поэтому все они, по выражению эмигранта Чичваркина, «неспособныши» и потенциальные «нищеброды». Занятий, которые могли бы дать независимость женщинам, – раз-два и обчёлся! Девицы идут в горничные и компаньонки. Только Ирен Адлер – в авантюристки.

Рабочих, которых нам показывают лишь однажды (в «Знаке четырёх»), за людей не считают. Андаманских аборигенов демонстрируют в клетках на площадях. Полицейские чиновники тупы и бездушны. Правды нет и выше… И тут появляются иллюстрированные журналы, а в них – Шерлок Холмс. Воплощённая «социальная справедливость» (почти как Ельцин в конце 1980-х).  Если не для всех, то уже для более широкого круга клиентов. Именно это и было главной причиной его популярности. Однако работяги или трудовые мигранты даже не помышляли заявиться на приём к Холмсу.

СОВЕТСКОЕ ВИКТОРИАНСТВО
В советских фельетонах и радиопьесах для Холмса выдумывали соответствующие этому грандиозные преступления. Кражу из Лувра статуи Ники Самофракийской, совершённую пришельцами из будущего. Или похищение пирамиды фараона Хеопса у египетских колониальных властей. В августе 1957 года Холмс был в городе Касимов на Оке по поводу затянувшегося расследования браконьерского лова рыбы работниками рязанской райпрокуратуры. В 1969 году посетил Москву по приглашению МУРа, чтобы расследовать «нашумевшее дело о похищении смеха из Театра сатиры», а также случай с «потерей самоуважения» гражданином Бабухиным П.М.

фото: Shutterstock/FOTODOM 

Похожие публикации

  • Кожа принцессы
    Кожа принцессы

    Во все времена существовали дамы, вызывающие народную любовь и подражание вопреки тому, что сама их жизнь вовсе не эталон добродетели. За что же таких любить?

  • Мистер Почти
    Мистер Почти
    Дмитрий Нагиев даже во время интервью снимается. Где же протекает его настоящая жизнь? Может, здесь, в здании милиции на окраине Москвы, где стены завешаны старыми фото с надписями «Внимание, розыск!» и где всё время оглушительно кричат: «Приготовились! Тишина! Начали!». Вот она, популярность. Получите, распишитесь. Вы ведь этого хотели?
  • Железный жезл
    Железный жезл
    «Бедный Йурик!» – я знал его, Юрия Шмильевича Айзеншписа, «первого советского продюсера». Его вспоминают чаще в контексте сотрудничества с «Кино». Хотя Виктор Цой и был знаковым этапом в биографии продюсера, вместе они были – всего ничего. Считается, что именно «Юрик» заложил фундамент современной музыкальной индустрии. Как у него такое получилось?