Радио "Стори FM"
Вера Павлова: Повитуха стрекоз

Вера Павлова: Повитуха стрекоз

Ребёнком, в середине мая,
стрекозьи роды принимая,
природа, я тебя читала
на языке оригинала.

Мне пять лет. Я стою в резиновых сапогах на берегу Москвы-реки и наблюдаю за личинками стрекоз. Они сидят на камышах, как приклеенные. Вид у них страшноватый: они похожи на маленькие черепа. Жду. Ничего не происходит. Вижу: один из черепов даёт трещину. Беру личинку и осторожно расширяю трещину, расшелушиваю, снимаю скорлупки – и у меня на ладони оказывается мятая, мокрая, жалкая стрекозка. Стрекозюля. Стрекозявка. Дую на неё. Подставляю солнцу на просушку. Расправляю ей крылышки. Жду. Крылышки распрямляются, дрожат, дёргаются. И мой стрекозлёнок неуверенно и криво улетает. Повитуха стрекоз, я счастлива и горда. До сих пор.

Стрекоза штрихует воздух
сикось-накось, кое-как.
Водомерка мерит воду,
чтоб скроить с искрою фрак.
Паучок висит, корячась.
Угодила мошка в глаз.
Скоро я совсем растрачу
детства золотой запас.

Пока есть на свете стрекозы − не растрачу. «Дайте Тютчеву стрекозу». Нет, Осип Эмильевич, дайте её мне! Хотя – уже дали. Неведомая читательница попросила почтовый адрес: «У меня есть кое-что, я увидела это в магазине и поняла, что не могу не подарить это вам». Вскоре пришла посылка: коробочка, а в ней – серебряная стрекоза с янтарными крыльями. Ношу как орден.

Ласточки. Вороны. Коршуны.
Родниковый синий воздух.
Непрополото. Некошено.
В лопухах великорослых
кораблекрушенье трактора.
И сидят немного косо
шлемы первых авиаторов
на коричневых стрекозах.

Таких, коричневых, мы называли в детстве пиратами. Научных имён мы не знали. Ни одного для 150 видов, обитающих в России (в мире их 6650). Немудрено: они в основном латинские. Всего несколько русских, но каких! «Блестящая красотка». «Красотка-девушка». «Стрелка красивая». «Дозорщик-император». Не наш ли пират? Или наш пират – «Кордулегастер кольчатый»?

Обгорелой кожи катышки,

у соска засос москита…

Одеянье Евы-матушки

словно на меня пошито.

Муравей залезет на спину,

стрекоза на копчик сядет…

Запасаю лето на зиму.

Знаю: всё равно не хватит.

Как я люблю стрекоз! И они платят мне взаимностью: стоит летом лечь в траву – слетаются, садятся на голое плечо, на страницу блокнота, на кончик шариковой ручки…

Обонянью – медоносы,

осязанью – травы.

Любодействуют стрекозы

на груди – на правой.

Не раздета – не одета,

Афродита, Ева,

я – твоя должница, лето.

О – уже на левой.

Лежала у реки, подглядывала, как любятся стрекозы. Они любились в полёте. И так самозабвенно, что упали в реку, забились, затрепыхались, их крылья намокли, отяжелели… Ромео и Джульетта, подумала я. Но тут стрекозёл, использовав свою подружку как взлётную площадку, оттолкнулся от неё и улетел. А она («Красотка-девушка»?), ещё с минуту поборовшись, затихла и отдалась течению.

Ещё о стрекозлах, из Википедии: «Вторичный копулятивный аппарат самцов высоко специализирован и не имеет аналогов среди насекомых − удаляет сперму предшественника перед тем, как оставить собственную». Как я не люблю стрекозлов! Нет, всё равно люблю…

Где они, стрекозы, которым я помогла родиться? В раю, конечно! Там, где рыбачат дедушка, Стивушка и папа, читает книжку Миша, хлопочет по хозяйству бабушка и бегает с сачком моя младшая сестра, так и не научившаяся ходить.

Земляничными тропинками
отведи меня туда,
где на семь персон кувшинками
сервирован стол пруда.
Там стрекозы и подлещики,
там − спасибо, добрый сон! −
навсегда живые, плещутся
шесть возлюбленных персон.

Похожие публикации