Одиннадцать детей, бежавшие от войны, оказываются на необитаемом острове. На большой земле после безрезультатных поисков их признают пропавшими. Детям приходится выживать. Они строят себе жилье, учатся шить одежду и охотиться. Каждый находит себе место в маленьком сообществе. Так пройдет больше полугода. Детям предстоит пережить голод, болезни, нашествие диких животных и даже небольшую революцию. И только один мальчик на большой земле будет продолжать искать пропавших друзей.
Представляем вашему вниманию отрывок из приключенческого романа классика австрийской детской литературы Миры Лобе. Этот роман о выживании, о взрослении и умении наладить социальную жизнь подойдет для семейного чтения. Книга выходит в издательстве «Самокат».
Катастрофа
Это было здорово! Рано утром из теплой постели на палубу — на холодный морской воздух. Заниматься гимнастикой, боксировать — пока не запыхаешься. Потом под горячий душ и на завтрак в столовую. В первый же день капитан провел для детей экскурсию по всему кораблю. Они обрыскали всё сверху донизу, с носа до кормы. Инженер машинного отделения открыл им тайну паровых турбин. Они не понимали ни слова и смущенно лепетали: «Да-да...», «вот оно как» — и с облегчением ушли оттуда осматривать матросские кубрики. Потом капитан разрешил каждому подержать штурвал — пусть на одну секунду, но это очень вдохновляло. Когда прозвучал гонг к обеду, не было среди мальчиков ни одного, кто бы не хотел стать моряком. Даже Штефан, который давно знал, что станет врачом, как отец, решил, что несколько лет побороздит моря в качестве судового врача.
После обеда они смотрели фильм «Микки и Мукки на Луне» и так смеялись, что Томас еще и за ужином чуть не подавился спаржей.
К сожалению, на четвертый день плавания погода испортилась, и их даже не выпускали на верхнюю палубу. А в каютах было далеко не так интересно, как наверху. За круглыми иллюминаторами вздымались и обрушивались зеленые водные горы, и свет не гасили весь день. Непонятно было, день это, ночь или вообще сплошной страшный сон. Многие дети лежали на койках, обессиленные морской болезнью, мучились и хотели домой. Другие скучали и слонялись по коридорам. К счастью, капитан разрешил передвинуть столы в столовой, и теперь было место поиграть в охоту на китов. Из столов и стульев построили китобойное судно, выбрали рулевого, лоцмана и гарпунщика, все заняли свои места — и началась охота. Условились, что пол — это открытое море; кто его коснется, тот считается плывущим и может легко стать добычей акул и морских змей, которые так и кишели вокруг.
Томас торжествовал. Хотя он был простым юнгой, получил высший орден китобоев — «Золотой гарпун». Он отчаянно бросился с борта в самую гущу стада китов, рассерженных, бьющих хвостами и очень опасных. Томас хотел напасть на вожака китов и уже схватил его за плавник, но тут явился стюард, чтобы подготовить столовую к ужину. И когда Лилиана укладывала их спать и Томас показал ей свой «Золотой гарпун» (зубочистку, воткнутую в пуловер на груди), все были еще возбуждены после игры. Чтобы переключить их мысли, Лилиана сказала:
— Послезавтра в это время мы прибываем в порт Капиталь.
Уснули они поздно и видели во сне охоту на китов и прибытие в Терранию.
И потом, среди ночи, это и произошло...
Их разбудил сильный удар. Звук был такой, будто захлопнулась тяжелая железная дверь. Они вывалились из коек и ошеломленно моргали на голубой свет над дверью, который на несколько секунд погас, а теперь слабо тлел мигая. Поскольку ничего другого не последовало, большинство снова забрались под одеяла и заснули. Моторы в машинном отделении рокотали как всегда.
— Что это было? — шепотом спросил Томас у своего брата.
— Не знаю. Скорее всего, ничего страшного, — ответил Штефан, чтобы его успокоить. И вдруг наступила полная тишина. Моторы остановились, тяжелый корпус корабля еще немного подышал, дрожа, и неподвижно замер в воде. Волны тихо поднимали его и опускали. Тут же на палубе послышался топот бегущих ног, прозвучали выкрики команд, резкий свисток, а потом надо всем этим взвыла корабельная сирена, издавая протяжное «тут-тут-ту-у- у-у-ут», словно жалобный крик над ночным морем. Это было предостережение трем другим кораблям, которые теперь по радио спрашивали, что стряслось с «Огненной Землей».
Дети с испуганными лицами сидели в своих койках и прислушивались. В дверях показалась Лилиана, и свет озарил спальный зал. Одним движением руки она отмела все вопросы.
— Дети, слушайте внимательно: корабль напоролся на мину. Слава богу, ничего страшного не произошло, в корпусе небольшая пробоина. Матросы утром ее заделают. А пока капитан хочет, чтобы вас пересадили на три другие судна. Поэтому быстро одевайтесь, берите рюкзаки и идите за мной наверх. И вот что: не разговаривать!
Дети молчком скинули пижамы и быстро оделись. Еще никогда Лилиана не говорила с ними так строго. Штефан испытующе глянул на нее и увидел, что она очень бледная.
Ну-ну, подумал он, эта история с починкой пробоины лишь отговорка. Корабль — не чулок. Ни один человек не залатает пробоину в корпусе посреди открытого моря. Это они нам, детям, так говорят, чтобы успокоить.
Хорошо, что требование молчания помешало ему сообщить свою догадку другим. Они почти все поверили в безобидную историю с маленькой пробоиной, и это было хорошо! Они выбрались за Лилианой на палубу.
— Пересчитайтесь! — приказала она. Все двадцать были на месте.
Палуба была ярко освещена; матросы носились туда и сюда; на гремящих цепях на воду спускались спасательные шлюпки. Море было неспокойное. Не так уж и штормило, но легкие шлюпки довольно сильно поднимались и опускались на волнах. Палуба наполнилась детьми и взрослыми. Царила тишина, если не считать команд, отдаваемых вполголоса.
Лишь впереди, куда отвели малышей младше шести лет, слышались голоса и кое-где плач. Там уже началась погрузка в шлюпки. Под присмотром капитана матросы спускались по веревочной лестнице с ребенком на руках и затем поднимались за следующим. Когда первая спасательная шлюпка наполнилась и отчалила, все вдруг заметили, что «Огненная Земля» начала тонуть. Легкая дрожь сотрясла корабль, и он стал мягко заваливаться набок. К чести детей надо сказать, что все без исключения вели себя благоразумно. У взрослых в такой момент, наверное, сдали бы нервы; они бы сбивали друг друга с ног и, чего доброго, даже бросались бы в воду, затрудняя работу матросов. А дети знали, что не имеет смысла волноваться, кричать или прыгать за борт. Они знали, что делается все для их спасения. Они доверяли капитану, убедившему их, что времени достаточно, как и места в спасательных шлюпках, так что все дети будут в безопасности.
Тут как раз поступил сигнал с «Жюля Верна»: первая шлюпка успешно дошла и малыши уже там на борту. Капитан между тем понял, что метод погрузки детей по одному слишком медленный. Теперь он решил спускать детей на веревке. Ребенка обвязывали веревкой вокруг груди и спускали вниз над неспокойным морем. В лодке его принимали сильные руки матроса, отвязывали, а веревка отправлялась вверх за следующим. Вот только малыши ужасно кричали, зависая в темноте над пустотой. Они еще не понимали, что все делается ради них же самих и к лучшему.
«Огненная Земля» продолжала крениться. Уже приходилось хвататься за поручни, чтобы не скатиться по наклонной палубе. К счастью, теперь, когда младших уже увезли, погрузка в шлюпки пошла быстрее. Старшие сами спускались по лестницам. Отряды 11 и 12 уже погрузились. Полная шлюпка отчалила. Затем 13 и 14. По случайности для Штефана и Томаса там уже не нашлось места.
— Вы первыми спуститесь в следующую, — утешила их Лилиана, которая спускалась последней.
— Видишь, это из-за того, что мы не протиснулись вперед, — поучал Штефан своего брата.
Внизу матрос уже подогнал пустую шлюпку. Кочегар сбросил ему сверху канат, чтобы он пришвартовался.
— Только бы не оторвало, — сказал Томас, с большим интересом наблюдавший за происходящим.
Потом матрос крикнул им: «Все готово!» — и они спустились. Была сильная качка, и матрос велел им крепко держаться за свои места.
По лестнице уже спускались первые дети из 15-го отряда. На десятом случилась задержка, вожатый что-то крикнул сверху и помахал рукой; матрос ему ответил и полез по лестнице вверх.
— Я знаю, в чем там дело! — сказала тоненькая девочка, сидевшая рядом со Штефаном. — Это из-за Георга! У нас в группе есть мальчик, — объяснила она братьям Морин, — у него нога не гнется. Наверное, он не может спуститься по лестнице и матрос поднялся за ним.
Она была права, дело было в Георге, которого матрос должен был спустить в шлюпку. Эта заминка и еще несколько случайностей и привели к тому, что произошло в следующие минуты.
Впоследствии капитан и команда, руководители операции, родители и дети недоумевали, как такое могло произойти?
Итак, первой случайностью было то, что матрос, которому, собственно, нельзя было покидать шлюпку, все-таки сделал это, чтобы спустить Георга. Он думал, что просто посадит мальчика себе на плечи, но оказалось, что из-за негнущейся ноги это не так-то просто. Ему пришлось взобраться на борт, чтобы принять Георга себе на спину, при этом он крикнул кочегару:
— Эй, Браун, натяни канат потуже.
Он имел в виду тот канат, которым лодка была привязана к кораблю. И кочегар отвязал канат от кнехта, чтобы натянуть его сильнее.
В это мгновение, когда он держал канат в руках, произошла вторая случайность: погас свет. И корабль оказался погруженным в полную тьму. Вода проникла в систему электроснабжения и безвозвратно отключила ее. Две минуты царила полная тьма, никто никого не видел, и всех охватил ужас. Потом на других кораблях поняли, что случилось с «Огненной Землей», и направили свои прожектора на палубу тонущего товарищеского судна. Стало почти так же светло, как раньше.
Но иногда две минуты — это очень много, и за это время произошла еще и третья, решающая случайность. Когда внезапно стало темно, маленькая девочка в испуге бросилась на шею кочегару. Дрожа, вцепилась в него и заверещала:
— Держи меня, держи крепко!
Кочегар, охваченный жалостью к ребенку, крепко обнял ее и забыл про канат, тот незаметно выскользнул у него из рук. А внизу, в бушующем море, волной подхватило шлюпку и понесло ее прочь от «Огненной Земли». Канат беспрепятственно скользнул по палубе, плюхнулся в воду и потащился за шлюпкой, пляшущей на волнах. Никто на борту не заметил, что случилось. Да в темноте никто бы и не увидел, а когда прожектора вновь осветили палубу, у взрослых было полно хлопот: нужно было успокоить напуганных детей и разобрать их по отрядам. Кочегар же, который уж теперь-то должен был заметить, что упустил канат, был занят девочкой: та от испуга потеряла сознание. Он осторожно понес ее по накрененной палубе к корабельному врачу, который организовал у рулевой рубки что-то вроде медпункта. Когда прибежал кочегар с обморочной девочкой, врач с облегчением сказал:
— Как хорошо, что вы здесь, Браун, мне срочно нужна отдельная шлюпка для больных и обморочных детей. Бегите к капитану, пусть отдаст распоряжение. Кажется, он в машинном отделении, помогает матросам откачивать воду.
Кочегар спешно побежал в машинное отделение, оттуда — к старпому, от того — ко второму помощнику, пока, наконец, не выхлопотал пустую шлюпку для больных детей. И только тогда, когда он с полной лазаретной лодкой был уже на полпути к «Жюлю Верну», он вдруг вспомнил про тот отвязанный канат. Привязал ли он его снова или нет? В водовороте событий память подводила его, и он уже не помнил, что было, а что нет. Но он успокоил себя мыслью, что ведь рядом с ним стоял матрос с Георгом на спине и уж он-то наверняка со всем управился.
Матроса же, и это был последний роковой момент в череде тех жутких случайностей, позвали как раз тогда, когда он собрался спуститься с Георгом по веревочной лестнице. Прибежал стюард, чтобы сменить его, с приказом капитана: всю команду на откачку воды из машинного отделения! Матрос встал навытяжку, передал Георга стюарду и побежал вниз.
Стюард, разумеется, понятия не имел о шлюпке, унесенной волнами. Когда он увидел, что лодки внизу нет, он подозвал новую, которая как раз вернулась пустой от «Посейдона», и эвакуация 15-го отряда возобновилась. Приходилось действовать быстро, потому что «Огненная Земля» ложилась на борт. Через восемь минут отчалила последняя шлюпка с командой. Последним сошел капитан. Перед этим он еще раз окинул взглядом свое судно. Оно кренилось над морем, и волны уже перехлестывали через борт.
Две слезинки скатились по бороде пожилого господина. Много лет он служил капитаном на «Огненной Земле» и очень ее любил.
